Он двинулся дальше вдоль линии крестов и на каждом читал одни и те же слова. На некоторых попадались слова с ошибками; на одной, например, в слове «burgher» вместо буквы «r» стояла «g». Шон остановился, сердито глядя на эту надпись: она его почему-то разозлила, хотя как можно злиться на человека, который случайно, в спешке или по невнимательности, придал этой надписи оскорбительное звучание[100].
– Прости, друг, – проговорил он вслух, обращаясь к тому, кто лежал в могиле.
Он вдруг смутился, на этот раз рассердившись на себя. Только сумасшедшие разговаривают вслух с мертвыми. Шон направился ко второму ряду крестов.
– Старший матрос У. Картер, – прочитал он вслух.
А-а-а, тот толстячок.
– Капрал Хендерсон.
Дважды был ранен в грудь и еще раз в живот.
Шон шагал вдоль крестов и читал имена. Некоторые ни о чем ему не говорили, а произнося другие, он живо видел перед собой человека. Видел, как он смеется, пугается, видел, как он едет верхом, слышал его голос. Вот этот, например, остался должен ему гинею; Шон даже помнил, о чем спорили.
– Оставь ее себе, – вслух сказал Шон и тут же снова спохватился.
Он медленно дошагал до конца шеренги и продолжил путь совсем уже тихо, направляясь к могиле, которую он распорядился устроить отдельно от других.
Шон прочитал надпись. Потом опустился на корточки, устроился поудобнее и оставался рядом с могилой, пока солнце не село и ветер, печально шуршащий в траве, не стал прохладным. Только тогда он вернулся туда, где оставил седло, и расстелил одеяло. Дров для костра здесь не оказалось, и сон его в холодной ночи был прерывист и лихорадочен, как и его мысли.
Утром Шон вернулся к могиле Саула. Теперь он обратил внимание, что крест слегка покосился, а сквозь камни надгробия лезет трава. Сбросив куртку, он опустился на колени и, как огородник над грядкой, принялся за работу. Траву убирал с помощью охотничьего ножа, стараясь выдирать ее с корнем. Покончив с ней, подошел к изголовью могилы и разобрал удерживающую крест пирамидку камней. Вытащив крест из земли, углубил ямку, снова как следует установил крест, закрепил его в ямке камнями и землей и, наконец, заново навалил вокруг него прочную пирамидку из белых булыжников.
Шон отошел назад, отряхнул руки от налипшей земли и чешуек мягкого белого камня и полюбовался своей работой. Все же что-то не так, чего-то здесь не хватает, подумал он, хмуря брови. И вдруг понял, в чем дело.
– Цветов не хватает, вот чего, – пробормотал он.
Шон поднял голову и увидел на вершине холма цветущие кустики алоэ. По усыпанному булыжниками и валунами склону он полез вверх. Добравшись почти до вершины, вынул нож и начал срезать цветущие стебли: лезвие легко впивалось в толстую мягкую плоть, из срезов густо шел сок.