– Нянюшка, – сказала она, осторожно передавая ребенка зулуске, – отнесите мисс Сторму в дом.
Руфь закрыла за ними дверь и заперла ее на задвижку.
Теперь в помещении стало темнее, лишь два квадратных столба солнечного света, наполненные летающими пылинками, падали на пол из высоких окон, прорезая полумрак помещения; тишину нарушало только тяжелое дыхание Руфи.
– Я же только пошутил, – презрительно ухмыляясь, повторил Дирк. – Что, теперь побежите докладывать папе?
В стенах помещения торчали деревянные колышки, на которых висела упряжь и седельные принадлежности. А рядом с дверью – сыромятные пастушьи бичи Шона, восемь футов плетеной кожи, сужающейся к концу от толстой рукоятки. Руфь сдернула один из них и хлестнула им по полу между собой и Дирком.
– Нет, Дирк, докладывать твоему папочке я не побегу. Это дело касается только нас с тобой двоих.
– Что вы собираетесь делать?
– Собираюсь поучить тебя кое-чему.
– Интересно, как?
Уперев руки в боки, Дирк продолжал улыбаться. Под закатанными рукавами поблескивали, словно смазанные маслом, гладкие, коричневые от загара бугры бицепсов.
– А вот так, – ответила Руфь.
Она отбросила юбку в сторону, шагнула вперед и послала змеей извивающийся хлыст понизу; как только он обвился вокруг щиколотки Дирка, Руфь рванула плеть на себя. Потеряв равновесие, Дирк опрокинулся назад. Падая, головой ударился о стену и, ошеломленный, рухнул на пол.
Чтобы кнуту было где разгуляться, Руфь перешла в центр сарая. Злость ее, холодная, как сухой лед, придавала сил рукам, мышцы которых от ежедневных прогулок верхом стали крепки, злость ожесточила ее сердце и напрочь лишила всякой жалости. Теперь она, словно самка животного, отчаянно боролась за собственную жизнь и за жизнь своего детеныша.
Плетью Руфь научилась пользоваться еще в те времена, когда только осваивала верховую езду. Первый ее удар разорвал рубаху Дирка от плеча до пояса. Мальчишка злобно закричал и вскочил на колени. Следующий удар рубанул его вдоль спины, парализовав попытку встать на ноги. Еще один пришелся под коленки, выдернув из-под него обе ноги.
Лежа на животе, Дирк потянулся к стоящим у стены вилам, но и тут змея из плетеной кожи больно обвилась вокруг его запястья. Он снова вскрикнул и повернулся на бок, прижимая к груди раненую руку.
Руфь продолжала хлестать, но этот звереныш, корчась под ударами, постепенно полз по полу к ней, как раненый леопард, которому картечью парализовало нижнюю часть туловища. Руфь шаг за шагом отступала, и длинная плеть со свистом и щелканьем продолжала свою работу.