, – улыбаясь, сказал он. – Как дела в школе?
– А я уже окончила школу. В прошлом году.
Одри Пай цветом лица и волос пошла в родителей – правда, с маленькой разницей: волосы у нее были не рыжие, а чуть потемнее, отливали медью с искорками. Не сказать чтобы она была хорошенькая с ее широким и плоским лицом, зато кожа такая, что редко встретишь у рыжеволосых: кремового цвета, как сливки, и чистая, без единой веснушки.
– Хочешь что-то купить, Шон?
Шон поставил карабин обратно на стойку.
– Да нет, просто смотрю, – ответил он. – А ты что, работаешь в лавке?
– Да, – ответила она и опустила глаза под испытующим взглядом Шона.
Прошел уже год с тех пор, как он видел ее в последний раз. А за год многое может измениться. Изменения видны были и у нее под блузкой, и говорили они о том, что она больше не ребенок. Шон оценивающе разглядывал ее всю, а когда она бросила на него быстрый взгляд и увидела, куда он смотрит, прозрачная кожа ее вспыхнула маковым цветом. Девушка быстро повернулась к подносу с фруктами:
– Хочешь персик?
– Спасибо, – ответил Шон и взял один.
– Как поживает Анна? – спросила Одри.
– А почему ты меня об этом спрашиваешь? – нахмурился Шон.
– Ты же ее парень, разве нет?
– Кто тебе об этом сказал? – рассердился Шон.
– Все знают.
– Все ошибаются. – Шону очень не понравилось предположение, что он принадлежит Анне. – Я ничей, поняла?
– А-а-а… – Одри секунду помолчала. – Анна, наверно, приедет сегодня вечером потанцевать, как думаешь?
– Очень может быть, – сказал Шон. Вонзив зубы в покрытый легким пушком золотистый плод, он внимательно посмотрел на Одри. – А ты придешь, Строберри Пай?
– Нет, – печально ответила Одри. – Папа меня не отпустит.
Сколько ей лет? Шон быстренько подсчитал в уме… На три года моложе. Значит, шестнадцать. И Шон пожалел о том, что не увидит ее на танцах.
– Жаль, – сказал он. – Мы могли бы повеселиться.
Произнеся слово «мы», он как бы соединил их в одно целое, и она снова смутилась.
– Тебе понравился персик? – спросила она первое, что пришло в голову.
– Мм…
– Из нашего сада.
– Ну да, кажется, узнаю этот вкус, – улыбнулся Шон, и Одри рассмеялась:
– Знаю, ты когда-то воровал у нас персики. Папа сразу догадался, что это ты. Все время грозился поставить в дыре капкан.
– Надо же, а я и подумать не мог, что он знает про дыру. Мы же каждый раз маскировали ее.
– Конечно знает, – заверила его Одри, – все про нее знают. Она и сейчас там есть. Иногда ночью, бывает, мне совсем не хочется спать, я вылезаю через окно, иду через сад, пролезаю в эту дыру и гуляю одна в посадках акации. Там по ночам так темно и тихо, что даже страшно, но мне это нравится.