Когда до старта оставалось шагов пять, всадники ниже пригнулись в седлах, лошади одновременно ускорили поступь и вместе подошли к линии старта.
– Пошел! – заорал Деннис, и тот же крик сотнями голосов прокатился по всей толпе зрителей.
Двигаясь все так же рядом, скакуны легко и свободно, шаг в шаг перешли на галоп. Оба наездника слегка привстали на стременах, чтобы удерживать лошадей от безрассудно бешеной скачки. В полумиле их ждало болото, за ним – пять миль горной местности с твердой каменистой землей, оврагами и колючим кустарником. Они пулей проскакали проход между вопящими людьми и вырвались на открытый простор.
Толпа рассыпалась, каждый старался найти позицию поудобнее для наблюдения за скачкой. Шон побежал вместе со всеми, расстегивая на ходу футляр с биноклем и взволнованно хмыкая посреди общих криков и смеха.
Руфь ждала его рядом с автомобилем. Обхватив супругу за талию, Шон поднял ее на капот.
– Шон, оцарапаешь краску, – протестовала она, вцепившись в шляпку и опасно балансируя на высоком округлом капоте машины.
– Да черт с ней, с этой краской! – засмеялся он. Вскарабкавшись туда же, он встал рядом, и она прижалась к нему, чтобы не упасть. – Вон они!
Далеко на равнине прямо к ярко-зеленому пятну болота мчались два всадника. Шон поднес к глазам бинокль, настроил фокус и вдруг увидел их так близко, что ему показалось, будто он слышит топот копыт. Мощно работая огромными плечевыми мышцами, Грей Уэзер с каждым прыжком вырывался вперед. Солнечная Плясунья отстала, но следовала за ним по пятам, выгнув дугой шею из-за натянутых поводьев. Дирк сдерживал ее, сидя прямо и прижав локти к бокам.
– Чертенок умеет слушать умные советы, – проворчал Шон. – Я боялся, что он уже начнет работать хлыстом.
Через разделяющее их расстояние Шон осязаемо чувствовал решимость Дирка во что бы то ни стало победить, он видел это по его посадке, по тому, как он держит плечи, по жесткому положению рук. Единственного он не видел: горячей ненависти на лице сына и в его пылающих глазах, которых он не спускал со спины Майкла.
Звонкий топот копыт о твердую почву стал глуше: они достигли болота. Теперь из-под копыт Грея летели комья влажной глины, и один из них ударил Дирка в грудь, оставив грязное пятно на его белоснежной шелковой рубашке. Аллюр Плясуньи изменился: она почувствовала мягкую почву.
– Спокойно, девочка. Тихо, тихо, девочка, – шептал Дирк, крепко сжимая коленями ее бока, чтобы она чувствовала себя увереннее.
Трава хлестала ему по шпорам, а впереди Грей уже успел попасть в грязевую яму, преодолел ее и скрылся в высоких густых зарослях папируса. Началось собственно болото.