Стеф лег на спину и поправил под головой седло.
– И вообще, с чего ты взял, что стада никто не охраняет? Будет тебе потеха, обещаю.
– А откуда ты знаешь, что скот у них где-то здесь? – стоял на своем Шон.
– Он здесь, – твердо сказал Стеф, – и мы его найдем.
Он повернул голову к Шону:
– Тебе первому караулить, так что смотри не засни.
Он сдвинул шляпу на лицо и пошарил рукой справа, желая убедиться, что винтовка на месте.
– Спокойной ночи, – послышался его голос из-под шляпы.
Остальные тоже завернулись в одеяла и уснули прямо так, в одежде, не снимая сапог, с винтовками под рукой.
Шон двинулся в темноту проверить пикеты нонгаев. Ночь выдалась безлунная, зато звезды поражали величиной, – казалось, они совсем близко к земле. В звездном свете виднелись на бледном фоне травы темные пятна четырех пасущихся лошадей.
Обойдя лагерь, Шон убедился, что двое часовых не спят. С севера подход охранял Мбежане, и Шон направился к нему. Ярдах в пятидесяти увидел очертания куста, возле которого он оставил Мбежане.
Шон вдруг хитро улыбнулся; опустившись на четвереньки, он взял винтовку в обе руки и начал осторожно подкрадываться к кусту. Полз он медленно и бесшумно, прижимаясь к земле.
За десять шагов до куста Шон остановился и поднял голову, стараясь двигаться совсем незаметно. Он вглядывался в темноту, среди чахлых ветвей и листьев высматривая очертания зулуса. И вдруг шеи его, чуть пониже уха, сразу за челюстью, коснулся кончик дротика. Шон замер, скосив глаза в сторону, и при скудном свете звезд увидел Мбежане, с копьем в руках стоящего над ним на коленях.
– Нкози ищет меня? – спросил Мбежане серьезным голосом, в котором, однако, где-то глубоко слышалась насмешка.
Шон сел и потер то место, куда чуть не вонзился острый наконечник копья.
– В темноте видит только ночная обезьяна, – попытался он оправдаться.
– А на пузе шлепает только пойманная каракатица, – усмехнулся Мбежане.
– Ну да, ты же зулус, – сказал Шон, признавая в нем право на это природное гордое высокомерие.
Впрочем, по лицу этого зулуса он с первого взгляда понял, что Мбежане родом не из тех уже выродившихся натальских племен, которые только говорят на зулусском, а сами давно уже не зулусы, – так домашняя кошка никогда не станет леопардом.
– В моих жилах течет кровь Чаки, – согласился Мбежане; имя древнего царя он произнес с благоговением.
– А теперь ты поднял копье на Кечвайо, твоего короля?
– Моего короля? – Веселость Мбежане как рукой сняло, голос сразу изменился. – Моего короля? – презрительно повторил он и замолчал.
Шон ждал. Где-то в темноте пару раз тявкнул шакал, и одна из лошадей тихо заржала.