Части ужасной головоломки сложились в единую картину. Чувство вины, терзавшее Саймона из-за смерти жены. Его решимость найти сына. Наверняка он был также глубоко потрясен, когда узнал, что она выносила ребенка Лоры. Это уж слишком.
Горячие слезы потекли по щекам. Ее начало трясти. Рыдания становились все громче и громче. Она думала, сможет ли когда-нибудь остановиться.
Кое-как придя в себя, Эрин предельно ясно поняла, что никаким способом не сможет отклонить ходатайство Саймона о полной опеке над Райли. Остается лишь безоговорочно признать его право на ребенка, который, как оказалось, был также и ребенком Лоры. Невозможно это оспаривать, учитывая то, что он без ума от сына. Это видно по его взгляду, поступкам. Каждый миг, который ему удавалось провести с сыном, наверняка был для него бесценным.
Но она родила Райли. И она единственная мать, которую он знает.
Однако незаменимых нет.
Эрин буквально услышала слова, которые так любил повторять Джеймс всякий раз, когда им приходилось расставаться с ценным сотрудником. Он прав. Несмотря на то что сердце, протестуя, кричало, головой она это прекрасно понимала. На бумаге ее роль обозначилась со всей очевидностью – суррогатная мать. Она выносила ребенка чужой пары.
Невыносимо. Подобная ошибка не должна была произойти. Никогда. Кто бы мог подумать, что можно стать еще более несчастной. Сквозь слезы она просматривала оставшиеся документы. Среди бумаг нашла документ о посещении и соглашение о компенсации.
Компенсация? Какого черта? Она просмотрела документы и ощутила спазм в горле. Саймон предлагал миллион долларов компенсации в благодарность за то, что она заботилась о его сыне первые полгода. Ей также отводилось время, чтобы полностью перевести Райли на детское питание, прежде чем он будет передан отцу.
Одно слово особенно бросилось в глаза. Благодарность? Эрин шумно вздохнула. Стало быть, Саймон благодарен за то, что она дала его сыну дом, любовь и заботу? Как он посмел свести удивительные и радостные полгода ее жизни до функций наемного работника? Она отложила бумаги, борясь с желанием разорвать их в клочья.
Миллион долларов? Вот, значит, во сколько он оценивает своего ребенка? Возмутительно. Как он вообще посмел вешать ценник на человеческую жизнь? На то, что ей пришлось пережить? На то, чего она лишилась и что приобрела?
Эрин поднялась так резко, что стул заплясал на кафельном полу. Схватив телефон, она набрала номер Джанет, чувствуя, что еще немного, и начисто лишится рассудка.
Джанет была недоступна, но Эрин записалась к ней на прием на следующий день. Повесив трубку, она вновь принялась перечитывать бумаги, тщательно вгрызаясь в каждое слово, пока до нее не дошел смысл.