– В всмысле она не принимает деньги? Почему? Этого недостаточно? Неужели она просит больше? – Саймон почти кричал в трубку.
– Я имею в виду, она вообще не принимает деньги. Любые деньги.
Голос Дэвида звучал до абсурда спокойно.
– Но она должна это сделать.
Саймон и сам чувствовал, что это глупо.
– Вообще-то нет. Она ничего не должна. Ее единственная просьба – две дополнительные недели, чтобы полностью перевести ребенка на детское питание.
– Райли. Его зовут Райли.
– Тысяча извинений. Но разве это важно? Я хочу сказать, наверняка вы с Лорой планировали назвать ребенка по-другому?
Саймон сильно сжал телефон, трубка словно вжалась в ладонь.
– Нет, имя менять не будем. Единственное, что я намерен изменить, – решение Эрин по поводу денег.
– Удачи тебе в этом, Саймон. Но она непреклонна. И это я тебе как юрист говорю.
Саймон отключился и окинул взглядом офис.
«Почему?»
Он снова и снова задавал себе этот вопрос. Эрин не вышла со встречным предложением, проигнорировала документ о посещениях, отказалась от денег. Какого черта происходит? Он, как никто другой, знает, что она не может позволить себе отказаться от денег.
Саймон взглянул в окно. Прохожие спешили по своим делам. Бездомные просили милостыню. Разве хоть один из них смог бы отказаться от миллиона долларов? Нет, конечно. Ни один здравомыслящий человек не отказался.
Он должен увидеть Эрин, поговорить, вразумить. Он знает о ее происхождении – читал доклад от детектива. Она выросла в неподходящих для живого существа условиях. Ее били. Как следствие, побеги из дома, злоупотребление наркотическими веществами и мелкие кражи, за которые ее не раз ловила полиция.
После того как в сквоте погиб ребенок, она сознательно приложила огромные усилия, чтобы уйти от жизни, которую вела раньше. Улучшила свою жизнь, создала новую, наполнив ее всем, чего была лишена раньше.
Прочитав отчет, Саймон устыдился. Он был готов очернить ее так же, как полицейские, которые расследовали смерть младенца. Но офицеры не знали ее лично, а он знает. Когда они везли Райли в больницу, в его груди бушевали разные чувства – страх, боль, ярость. Но когда гнев прошел, нельзя было не признать того, что Эрин – добрая, талантливая, любящая женщина.
Только теперь он смог понять, почему она так крепко держалась за то, что имела. Была готова лгать о настоящем отце своего ребенка, чтобы оставить Райли дома. Последние несколько недель у него было много времени подумать. Гнев поулегся, и Саймон ощутил, что переживания Эрин не менее глубоки. И принял решение. Он вернется в гостиницу и не уедет, пока не убедится в том, что Эрин приняла деньги.