— Вы свободны? — непременно спрашивал его кто-нибудь.
— Да, а вы? — отвечал дед.
От этого вопроса человек впадал в ступор и долго из него не выходил. Во время поездки мы, под прикрытием эсперанто, обменивались гипотезами относительно клиента, которого взяли на борт. Откуда он вышел? Может, от любовницы? Интересно, какая у него профессия? Он служит в похоронном бюро? Или продает зонтики? Откуда нам знать?
Сломанный счетчик все время показывал 0000, а Наполеон заламывал несусветные цены. Клиенты никогда не упрямились. Я клал выручку себе в карман.
— Это тебе на день рождения!
Он питал нечто вроде ненависти к этому вышедшему из строя счетчику. Год за годом он безропотно включал его, сходя с ума от навязчивого тиканья. Ему казалось, что это дурацкое устройство отмеряет время его жизни.
— Однажды, представь себе, я шарахнул по нему ботинком, а он и звука не издал. Не позволяй счетчикам взять над тобой верх! Их нужно испортить, все до единого. Иначе они испортят жизнь тебе.
Единственное, о чем он жалел, — это что Басту нельзя посадить рядом, на пассажирское место. И теперь в больнице он начал скучать по собаке.
— Такие здесь порядки, — объяснил ему отец, — и не нужно сердиться. Собак приводить запрещено.
— La senkojonulojn oni pli ĝuste molpermesu! (Лучше б недотыкам запретили приходить!)
— Что он сказал? — спросил отец.
— Да так, ничего, — ответил я, — говорит, это не страшно.
Все следующие дни, чтобы немного развеселить его, я приносил ему мамины рисунки, на которых она изобразила Басту. Он позировал в профиль. Во взгляде сквозила ирония, создавалось впечатление, будто он едва сдерживает улыбку. Я готов был поклясться, что сейчас усы у него задрожат и он залает.
— Какая радость, Коко, что ты здесь! Ты это видел? Кажется, Баста вот-вот завиляет хвостом. Я кое-что тебе скажу, ладно? Твой отец ее не заслуживает, точно говорю.
— Кого?
— Твоей матери. Если бы у меня была дочь, знаешь, я хотел бы, чтобы она была похожа на нее. Начнем с того, что она мало говорит, а это так редко и ценно для женщины. Потом, ее рисунки… Когда человек рисует так, как она, слова ему не нужны. Люди вообще слишком много болтают. И она это поняла.
* * *
Прошло еще несколько дней, и рисунков ему стало мало. Он захотел увидеть пса.
— Хотя бы издали, прошу тебя. У меня ведь больше никого нет, только ты. Да, никого, кроме тебя. Ты единственный мой союзник.
Тогда я стал постоянно выгуливать Басту на парковке. Со мной вместе приходил Александр Равчиик. Как-то раз он ради забавы надел на Басту свою шапку и расхохотался. Я вдруг сообразил, что впервые слышу его смех. Искренний звонкий смех, взлетавший к самому небу.