Кран подтекал, и каждую секунду с раздражающей четкостью метронома капля воды разбивалась о раковину: кап-кап-кап.
И мне чудилось, будто эти капли отсчитывают время. Вдруг он поманил меня к себе и прошептал на ухо:
— Я припрятал камамбер. Только ему не говори. — И, заметив мою растерянность, пояснил: — Спасателю… Он за камамбером и явился. К счастью, я его сразу засек. Ты бы видел его рожу, когда он открыл холодильник! Чуть каску свою не проглотил! Пойди погляди.
Задорно на меня поглядывая и предвкушая веселье, он пошел за мной на кухню. Она выглядела зловеще — все стены были густо покрыты сажей. От резкого запаха горелого пластика першило в горле. Я открыл холодильник и прыснул. Повернувшись к деду, я спросил:
— Зачем ты все свои трусы засунул в холодильник? И почему у тебя их так много?
Их было не меньше сотни, и все разложены ровненько в стопочки.
Услышал ли он мой вопрос? Нахмурившись, он уставился в потолок и пробормотал:
— Здесь нужно все покрасить…
— Послушай, я про трусы — почему они здесь? — настаивал я.
— Почему? Да чтоб она помучилась.
— Кто? — спросил я. — Я ничего не понимаю, ты же видишь.
Он расхохотался:
— Кто? Ну ты и шутник! Или у тебя с головой беда? Все ты прекрасно знаешь. Мадам Тайандек.
Мне было знакомо это имя. Так звали его учительницу начальных классов, о которой он вспоминал с обидой и в то же время с нежностью.
— Ты убрал трусы в холодильник, чтобы помучить мадам Тайандек?
— Вот именно. Ее и спасателя. Но ты ни в коем случае ему не говори, ведь он, представь себе, ее сын… Ее тайный сын. Хитрая она, эта училка. Они в сговоре. Они вдвоем хотели стащить камамбер. Хе-хе, умно придумано, но я их выследил. И вместо камамбера они наткнулись на трусы. Тут у меня еще кое-что есть! — И он дотронулся до виска.
Кап-кап-кап.
А потом неожиданно, в один миг, он словно бы стал прежним.
— Вот и ты, Коко! Я тебя ждал. Надо же, какая у тебя красивая шапка.
— Спасибо, дедушка.
— Не называй меня так. Ты уже видел? Не понимаю, как такое могло случиться. А ты не знаешь?
— Нет.
— Может, короткое замыкание?
— Может быть.
— Ты знаешь, сегодня ночью мне столько всего вспомнилось. У меня железобетонный мозг. Там много чего хранится.
Он постучал кулаком по лбу, потом спросил меня:
— У тебя ведь скоро день рождения! Когда?
— Ты забыл?
— Не забыл, просто уточняю.
— В мае, — ответил я, — восемнадцатого.
— В мае, восемнадцатого, — тихо повторил он. — Да, все правильно.
Казалось, он над чем-то размышляет и делает какие-то сложные подсчеты. Вдруг он оживился:
— Кстати, по поводу такси, поручение, которое я тебе дал, тот пляж, где…