– Ты дразнишь меня. Я помню твои приемчики, хоть прошло уже двести лет. Шиш что от меня получишь, кроме колготок.
– Если это будут твои колготки, я готов хоть догола тут раздеться.
– Слава дикобразам, колготки не мои.
Они оба засмеялись. Прожитые годы как шелуха слетали с них. После дикобразов слетело, наверное, лет пять.
– Ты помнишь про дикобразов. Здорово! Когда мы их придумали? Сколько нам было – лет по десять? – Ринат откинулся на стуле и, кажется, совсем перестал рисоваться. Нина смотрела на него и понимала, что он просто умопомрачительно красив. Он всегда был хорош – такой Маугли – смуглый, поджарый, шустрый, неугомонный. С ним всегда было весело дружить.
– Около того, – ответила она, и слетело еще несколько лет шелухи. – Как нас только не боялись ночами отпускать? Помнишь наше посвящение в дикобразов в сгоревшем доме?
– Еще бы! Ведь я был главный вождь!
– А потом мы пугали людей привидением бабки в белом. Все село говорило о привидении, которое стучится ночью в окна, – Нина рассмеялась в голос. У нее была очень бурная жизнь.
– Точно. А еще я помню, как убегал в белой простыне в лес. А злой Степаныч кидал в меня картошкой из ведра. Хорошо, что у него ружья не было.
Ринат коснулся руки Нины. Даже не коснулся, а взял ее руку в свою.
– А ты нам гадала тогда по ладони. У тебя где‑то была распечатка из журнала «Скандалы», и ты всем нам успела погадать.
Ринат водил шершавым пальцем по линиям на руке Нины.
– И что же я тебе нагадала, ты помнишь?
– Дорогу дальнюю, казенный дом, свидание, большие приключения. Все сбылось.
– Щекотно, эй, – Нина попробовала убрать руку, но Ринат держал ее крепко.
– Какая у тебя странная рука. Такая нежная кожа, как будто ты до сих пор девочка. Как тебе это удается? – Ринат медленно потянул руку к себе. – Пожалуйста, пару секунд, – он наклонился над столом и прислонил руку Нины к своей щеке. Нина почувствовала пробивающуюся щетину, хотя ее еще не было видно. И горячую щеку. Секунду ее рука была на его щеке. И в это время он посмотрел в глаза спокойным и озорным взглядом одновременно. И Нина тоже посмотрела. В ее глазах Ринат прочел «спаси меня». Он улыбнулся. И медленно положил руку обратно на стол.
– Извини, увлекся, возвращаю в целости и сохранности.
– Не уверена насчет сохранности – поцарапал меня своей щетиной. Теперь придется зализывать раны.
– Я могу.
– Нет, достаточно уже того, что ты сделал.
Оба не сговариваясь посмотрели в глубь кафе. Официант готовил кому‑то кофе, кофе-машина ревела белугой. Ринат опустил глаза, рассматривая дощатый пол.