Прокричать завершение ультиматума Лёха не успел — китайцы открыли огонь, опустошая магазины автоматов, и его голос потонул в грохоте, заполонившем узкий коридор. Пентаграмма запульсировала, подвернулась волной возмущений и… устояла. Стихийный щит мог выдержать и не такое безумие.
— Пока всё по плану, — надрывая голос в попытке пересилить какофонию выстрелов, прокричал я ему на ухо. — Что дальше?
— Ждать когда Змей отреагирует и придёт сам. Это недолго!!!
— Смотри! Ты уверен, что удержишь это? — проорал я, указывая пальцем на пятерку засветившихся стихийными отблесками бойцов, активно плетущих техники для пробития выставленного «рунического щита».
— Как два пальца… ну, ты понял! — залихватски гикнул Лёха, вынимая из ножен скьявону и делая пробный взмах.
Тяжёлое широкое лезвие одноручного меча, которым по своей сути и являлся этот гибрид шпаги и палаша, рассекло воздух и заплясало, направляемое уверенной рукой подростка — новые руны, одна за другой вспыхивали на поверхности пентаграммы, всё более и более усложняя и усиливая встроенную им защиту, наращивая дополнительные слои и заставляя их вращаться в разных направлениях.
Два огненных болида прочертили коридор и оглушительно взорвались, взрывной волной, едва потревожив нашу одежду, а вот самим китайцам досталось гораздо сильнее: передний ряд, видимо состоявший из неодарённых, раскидало как игрушечных солдатиков, а ледяной сгусток, переливающийся перламутром луч света и ещё один сгусток огня в результате впились в обшитые деревом стены, уродуя дорогостоящую обшивку. Кажется, что-то даже загорелось. Ковровая дорожка на полу перед «щитом» и на позициях китайцев была засыпана стреляными гильзами, сами бойцы ошарашенно крутили головами и судорожно перезаряжали своё оружие. И начался третий акт представления.
— Прекратить! Прекратить стрельбу, обезьяны!!! — прорезал воздух пронзительный девичий крик. — Отец с вас шкуру спустит за то, что вы тронули его гостя!!!
Взбешённая Мэйли возникла позади закрутивших головами боевиков и грубо растолкала их в стороны, отвешивая увесистые затрещины и пинки всем, кто стоял на пути. Её сопровождал ещё один ярко выраженный представитель китайского клана — молодой, лет двадцати трех на вид, азиат в классической китайской рубашке и штанах из шёлка. Он не отставал от девушки, активно и болезненно вразумляя совершенно ошалевших от происходящего боевиков.
Пробившись сквозь заслон, девушка подбежала к «щиту».
— Лёха, думаю можно снимать. Представление удалось на славу, о себе мы заявили более чем весомо. — шепнул я другу и тот согласно хохотнул, небрежно развеивая «технику» за доли секунды.