Время растянулось, замедлилось, тягучей патокой облепило часть мироздания, стоило мне только воззвать к изнанке мироздания. Отклик на него пришёл незамедлительно — я почувствовал как рядом появился кто-то незримый, плещущий во все стороны такой же яростью как и я, готовый рвать моих врагов на части. Тень под моими ногами взметнулась вверх, окутала тело и впиталась в него без остатка. Дикая ослепляющая боль опалила сознание, но я упрямо сделал шаг вперёд и, направив меч на готовившего ответный удар врага, исступлённо рыкнул:
— Ryuu ga waga teki wo kurau! (Дракон, поглоти моих врагов!)
Его сны были беспокойными и мучительными — обнажённый Котаро метался на мокрых от пота простынях, наматывая их на себя липким телом и, тут же принимался срывать их, расцарапывая скрюченными пальцами смуглую, покрытую сложной вязью чёрно-красных татуировок кожу. Порождения ночных кошмаров не желали оставлять в покое свою законную добычу, терзая его подобно демонам Дзигоку.
Прохладный воздух с улицы еле-еле проникал в больничную палату через приоткрытую форточку, тусклый солнечный свет едва-едва пробивался сквозь плотные шторы, погружавшие комнату в полумрак — обитель вернувшегося к жизни синоби переполняли запахи лекарств и мускуса, пока порыв резкого, злого ветра не распахнул форточку настежь. Холодный поток пробрался в палату бесшабашным грабителем, под звон застонавшего от удара стекла перевернул попавшиеся на пути вазочки с икебанами, разбросав засохшие стебли, цветы и листья по полу, и добрался до спящего. Его любопытное прикосновение к разгорячённому телу заставило Котаро съёжиться, оглушительно чихнуть и проснуться.
— Когда же это закончится?! — выругался он на старониххонском диалекте. — С каждым разом всё только хуже и хуже!!!
Кошмары были особенными — в них его подвергал пыткам демон, заставляя испытывать муки, неотличимые от реальных, разве что не оставлявших следов на теле. Демон требовал от Котаро действий, требовал отыскать и уничтожить носителя некогда проклятой им крови и столь ненавистной им обоим фамилии — последнего представителя рода Хаттори. Пытки начинались всякий раз, стоило только воскресшему спустя пять веков бемпамятства синоби сомкнуть глаза, принуждая его к действиям. Но не приносили результата — Котаро не желал действовать вслепую и бросаться сломя голову в неизвестность.
Его переполняло раздражение, свойственное любому невыспавшемуся человеку, перемешанное с усталостью и опустошённостью. Три дня назад Котаро очнулся в больнице, пристёгнутый к кушетке прочными широкими ремнями за запястья и щиколотки, опутанный гибкими шлангами капельниц и проводами датчиков — врачи захолустной больницы упорно боролись за жизнь чудом выжившего в горах человека, честно исполняя свой долг. Передать их удивление тем, что очнувшийся заговорил с ними на странном, но смутно знакомом и отдалённо понятном языке, при помощи слов было почти невозможно.