Потом я много раз слышал историю об Ужасе-из-Ворот, который вихрем пронесся по площади Уютного Вечера, сшибая все на своем пути и распугивая прохожих дикими воплями и светом дьявольских глаз. Только врожденная скромность не позволяет мне рассказать правду о том великом забеге.
Но когда до цели осталась всего пара шагов, я понял: не успеть. Окошко почти закрылось, просвечивала только узкая щель. И тут не выдержало мое приглашение. Оно отцепилось от руки и метнулось вперед на бреющем полете. В последний миг письмо успело просунуть в щель свое крылышко. Окошко задергалось и поползло вверх, в проеме показалась улыбающаяся старушка.
Хоть и впопыхах, но я любезно представился и помахал довольным приглашением. Взгляд старушки застыл, но она продолжала улыбаться и все так же кивать головой. Я показал на чемоданы, громко назвал свое имя и вопросительно посмотрел на нее. Старушка улыбалась и кивала. Я обратился к ней на всех известных мне языках, даже исполнил танец-приветствие дрыгу. Старушка улыбалась и кивала как заведенная. Я замолчал, соображая, что делать. Старушка медленно сползла куда-то вниз. В павильоне что-то грохнулось. Урок на будущее: не стоит так поражать людей своими языковыми талантами.
Через минуту я объяснял очень рассерженной пожилой леди, что «до темноты» – крайне растяжимое определение.
– До темноты, молодой человек, – это когда перестанет быть светло! А не когда ничего не видно!
– Чисто технически: сказано, что до темноты прибытие, а не регистрация! Мы успели до заката! – Мы с приглашением были возмущены до предела.
– И приглашение твое какое-то дикое! А ну, дай взглянуть! Наверняка подделка!
Письмо так оскорбилось, что мгновенно развернулось во всю ширь.
– Так что ты сразу не сказал, что Везучий Неудачник?! И Ворота одолел! Не каждый может войти в себя!
Я сдержался и не стал говорить, что с тех пор успел пару раз из себя выйти. Мэтью Грэнвилл не любит все усложнять.
– Ставки пока не принимают, но, думаю, на тебя стоит сыграть, Мэтью Грэнвилл! – хитро подмигнула она, доставая здоровенную бумагу, на которой было написано: «Лист участника».
– Личные заслуги? Баллы родителей? Ходатайства жителей Карпетауна?
Каждый раз я отрицательно качал головой, и под конец мне стало казаться, что старушка пересматривает размеры своего будущего выигрыша.
– Иные преимущества? – без надежды спросила она.
– Особое Право Сироты, – выдохнул я и посмотрел прямо ей в глаза. Папа, мама, Бусинка и даже Джеймс, как же мне плохо без вас…
Старушка деликатно отвернулась, давая мне возможность смахнуть слезы.