Одна женщина в сорок лет вышла замуж
за двадцатичетырехлетнего малознакомого юношу. С которым познакомилась на Ближнем Востоке. А потом в поезде вместе ехала. Опрометчивый шаг. А другая девушка в двадцать лет познакомилась с ревнивым эпилептиком, который молодость провел на каторге, азартным игроком. Вдовцом с кучей долгов. Старше себя на двадцать лет. И вышла за него замуж. Тоже опрометчивый немного шаг.
Тогда психологов не было. Может, и хорошо. Потому что обе эти дамы были исключительно счастливы в браке и любимы мужьями. А мужья кое-чего добились в жизни. Это я про Агату Кристи рассказываю и про жену Достоевского, Анну Сниткину.
Так что судьба у всех своя. И одной психологией не обьяснить судьбу. И наш выбор не объяснить. Есть любовь и судьба, они приносят счастье или несчастье. Как в рулетке, в которую так любил играть Достоевский. Рассчитать выигрыши и проигрыши заранее невозможно, если речь о судьбе. Но чаще выигрывает тот, кто верит сердцу.
Чужими становятся так:
одна женщина любила мужа. Терпела измены, искала причины в его непростом детстве, училась понимать и прощать. Боролась с его пьянством – и вполне успешно. Нашла общий язык с токсичной свекровью: подарки, скромное послушание использовала для улучшения отношений. Принимала в доме многочисленную родню мужа и тоже искала с ними общий язык. Проще говоря, прислуживала всем. И не обращала внимания на грубости, резкость, холодность. То есть внимание обращалось само по себе. И болело где-то в груди, там, где живет душа. Но она улыбалась и всегда мирилась первой. Так что они вполне сносно жили, эти муж и жена.
Однажды Маша проснулась утром. Утро как утро. Надо вставать и готовить завтрак. Маша увидела, что рядом с ней лежит чужой мужик. Совершенно чужой. Это она так рассказывала. Лежит и храпит, полуоткрыв рот. «Хр-р-р-р». Ногу волосатую закинул на одеяло. Маша встала, надела халатик и стала смотреть с удивлением на мужика. Что он здесь делает? Это Машина квартира, от мамы досталась. Ее дом. Почему он спит на выстиранных Машей простынях, укрывается ее одеялом, а сейчас она должна ему поджарить тосты с яичницей? Вот этому чужому совершенно человеку, который предпочитает на завтрак есть тосты с яичницей. И не дай бог плохо прожарить желток. Или тосты пересушить. А потом он будет сморкаться в ванной, бриться. Уйдет, а вечером опять придет. Может, рубашка будет испачкана помадой. А может, не будет. Неизвестно. Да и неважно. Это совершенно чужой человек.
Вот так становятся чужими. Сразу, мгновенно. Кумулятивный эффект это называется. Сначала человек долго терпит и старается что-то исправить. Не обращает внимания долго. А потом в груди, там, где живет душа, что-то рвется и разбивается. Ломается навсегда. Какие-то нити, или сухожилия, или электрическая цепь, нейронные связи – вот это все рвется навечно. И человек становится чужим и холодным, неприятным на вид, как мороженая рыба. И еще храпит неприятно. Чужие всегда неприятны в нашей постели и в нашей жизни.