— За мной, живо. — Крадучись, Злобин выбрался наружу, стремительным рывком преодолел открытое пространство и, прикрывая отход с «вальтером» в руке, притаился в ложбинке. Вика с Женей из последних сил бросились за ним, Прохоров легко догнал их и, укрывшись за кустом, перевел дыхание, огляделся. Нелегкая занесла их на каменистый, поросший редколесьем косогор. Внизу на водной глади играли солнечные блики, слева берег вздыбливался отвесной, далеко выдающейся в фьорд скалой, справа сверху из-за чахлых, гнущихся к земле сосен слышался рев моторов.
— Давайте к шоссе. — Прохоров поднялся, коротко взглянул на обессилевших, синих от холода спутниц, рассвирепев, яростно прошипел: — Бегом, суки, если жизнь дорога. Живо…
Он легко, словно котят, подхватил девушек под руки и, матерясь сквозь зубы, потащил их вверх по склону. Капитан Злобин, прикрывая отход, поддерживал его морально:
— Двигайтесь, барышни, двигайтесь, не май месяц. Еще воспаление придатков схватите…
— Ладно, ладно, я сама. — Судорожно хватая ртом воздух, Женя наконец согрелась и почувствовала прилив очередного по счету дыхания. — Не тяни так, руку оторвешь.
Тяжело переставляя ноги, упершись взглядом в спину Прохорова, она шла словно робот, на автомате, — если бы не горящие от ярости глаза, ее можно было бы принять за зомби. «Мертвецы возвращаются… — Усмехнувшись, она остановилась, через плечо глянула вниз — зловещие скалы, чахлый, умирающий лес, черная лужа фьорда. Фьорда, в котором плавают касатки… —А вот Ингусик уже не вернется…» Женя судорожно вздохнула, спазм захлестнул ей горло, но глаза оставались сухими — весь лимит слез она уже выплакала…
— Что, суки, взяли? — Ее мрачные мысли прервал негромкий голос Прохорова, он был полон презрения, торжества, неукротимой свирепости воина. — Рылом не вышли, псы тевтонские, подождите, мы еще вернемся, поотрубаем вам хвосты!
Далеко внизу, у подножия холма, суетились люди в хаки. Рыскали с автоматами наперевес вдоль берега, цепью прочесывали местность, осматривали в бинокли скалы. Крошечный, с булавочную головку, эсэсовец в черной форме исступленно жестикулировал.
— Это точно. — Капитан Злобин зловеще оскалился, с хрустом сжал кулаки. — Клянусь дружбой народов, мы еще вернемся, на кишках повесим, костями срать будете!
По выражению его лица было видно, что он не шутит.
— Не берите в голову, дамы, страшный человек, убивец. — Прохоров ожесточенно покрутил руками, разминая плечевой пояс, усмехнулся: — Палач Скуратов-Бельский.
— Ну, виноват, погорячился. — Злобин сразу остыл, порозовел ушами, улыбнулся вдруг смущенно и простодушно: — А вообще-то друзья зовут меня Колей.