но этот налет тоже не удался. Друзья Мануила рассказали об обоих случаях императрице Ирине. Ирина прислала Мануилу для охраны 30 телохранителей с преданным ей Исахом во главе. Хотя Мануил уже до того знал о коварных замыслах Андроника, он хранил дальнейшее молчание. Конфликт произошел благодаря случайности. Мануил, который встретил Андроника, когда тот чистил своего коня и проклинал своего двоюродного брата Иоанна, спросил его о причине такой повышенной заботливости о своем скакуне. Из ответа вытекало, что Андроник это делает с той целью, чтобы он сразу мог бежать после того, как обезглавит своего злейшего врага. Андроник при этом имел в виду того самого Иоанна. Однако Мануил принял ответ двоюродного брата на свой счет и приказал бросить Андроника в дворцовую тюрьму
[219].
Повествования Киннама, непосредственного летописца и частого участника походов Мануила, кажутся хотя и мелочно-детальными, но тем не менее достаточно достоверными. Они могут рассеивать наше внимание излишней обстоятельностью, однако целиком отвечают психологии византийцев и внушают доверие полной правдоподобностью фактов. Мануил и позднее, как мы еще увидим, также не реагировал прямо на враждебное поведение Андроника. Поэтому мы предпочитаем верить больше Киннаму, чем Хониату, который приводит другое обоснование ареста Андроника, приведенное ниже.
Сразу после того, как был раскрыт сговор с Гезой II, Андроник, согласно сообщению Хониата, был снят с государственного поста[220]. Вызванный в Пелагонию, он был уличен в государственной измене и вслед за тем отправлен обратно в Константинополь, где был брошен в дворцовую тюрьму[221]. Хониат, как будто бы он сам сомневается в достоверности своего рассказа, дает непосредственно после него другое описание хода событий, из которого вытекает, что Андроник в Пелагонии все же находился в свите императора; до того же он был в Константинополе, а потом в военном лагере проводил время в любовной игре со своей возлюбленной.
Андроник уже более трех лет поддерживал любовную связь с Евдокией, одной из трех дочерей своего двоюродного брата Андроника и сестры ненавистного Иоанна[222]. После смерти своего мужа она бесцеремонно предстала при императорском дворе вместе с Андроником. Каждый раз, когда его осуждали за эту кровосмесительную связь, у Андроника находилось шутливое оправдание, что он лишь действует по примеру императора, и, смеясь, он добавлял: «Подданному приличествует подражать своему господину. В одной и той же гончарне все изделия выпекаются из одной и той же глины». Мы бы не знали, о чем идет речь, если бы не было старательного толкования Хониата. Андроник этой пословицей весьма недвусмысленно намекал на еще более предосудительное поведение Мануила, который по зову сердца избрал красавицу Феодору, сестру Евдокии, то есть одарил своей любовью дочь своего любимого родного брата, в то время как у Андроника был роман лишь с дочерью двоюродного брата. Эта шутка не понравилась императору, а родственники Евдокии — Иоанн и его зять Иоанн Кантакузин, — услышав о шутке, пришли в бешенство. На людях они терпели жеманство Андроника, но при этом расставляли ему разные ловушки