Андроник I Комнин (Юревич) - страница 48

. Между тем Андроник, воодушевленный письмами своих приверженцев из Константинополя, выступил маршем во главе небольшой армии. По пути он привлекал на свою сторону сановников, пафлагонских стратиотов и сельских жителей тем, что растолковывал им значение принесенной присяги[407]. Андроник разъяснил им цель своего похода в столицу. Его окружали все большие толпы поклонников, не только тех, кто страстно желал переворота, но и тех, кто видел в нем будущего императора. Во всех частях Пафлагонии его принимали как персону, ниспосланную им самим Богом. В расположенной на море Синопе его встречала его дочь Мария. Она подробно рассказала ему о политической атмосфере, царящей во дворце[408]. Во время дальнейшего пути через Ираклию на Понте Андроник с присущим ему умением завоевывал новых приверженцев. Только Никея, столица Вифинии, закрыла перед ним свои ворота. К ее правителю, Иоанну Дуке, примкнул Великий Доместик Иоанн Комнин, наместник провинции Фракия. Он посмеялся над письмом Андроника, потому что хорошо знал его «как двуликого Януса и тирана». В Тарсе Андроник перетянул на свою сторону большинство его обитателей, то же было и в Никомедии. Против войска Андроника протосеваст Алексей выставил свою армию под командованием Андроника Ангела, отца Алексея и Исаака, будущего императора Византии. Андроник Ангел был полностью разбит у города Харакса благодаря превосходящим силам отрядов, состоявших из пафлагонских жителей под командованием евнуха. Это сражение решило судьбу протосеваста. С этого времени константинопольская аристократия начала переходить на сторону Андроника. В столице от Ангела потребовали отчета в деньгах, которые были потрачены им на неудавшуюся кампанию. Складывалось впечатление, что он втихомолку помогает врагам протосеваста. Учитывая эти обстоятельства, Ангел вместе с женой и шестью сыновьями перебежал в лагерь Андроника. Ошеломленный Андроник приветствовал его словами из Евангелия:

С этого времени Андроник решил действовать открыто и более активно. Он отказался от мысли начать осаду Никеи и Никомедии. Марш-бросок он остановил только в Певкии, области Халкедона, расположенной напротив Константинополя. Малочисленность своих войск он маскировал с помощью поддельных палаток, расставленных на большом расстоянии друг от друга, так что в целом создавалось впечатление мощной армии[410].

Это впечатление усиливали еще и громадные ночные лагерные костры. При известии о приближении пафлагонского войска жители столицы покидали свои рабочие места и толпами располагались на возвышенностях и холмах, вглядываясь в азиатскую сторону морской бухты, «