После замешательства минуты в две охрана с воплями: «ахтунг, марсиане!» – стала попросту разбегаться; и гауптман Бауэр, немецкий комендант лагеря, был в первых рядах этого спортивного состязания. Отдельных бегунов, не успевших достичь леса, прямо на наших глазах разорвало на части, остальные же залегли и покорно ждали, как обернется к ним судьба, а боевые автожиры в это время нарезали круги над их головами. А позади них, приотстав на версту или две, на малой высоте к лагерю уже приближались мрачно гудящие тяжелые пузатые машины. При едином взгляде в их сторону становилось понятно, что их дело – не охотиться за затаившимся врагом, выколупывая его из разных щелей, а перевозить грузы или солдат в полной выкладке для высадки их в наилучшем месте на поле боя. Человек я с фронтовым окопным опытом, повидал, что к чему, а потому и догадаться об этом мне было совсем не трудно.
Но то, что произошло потом, оказалось для меня шоком. Из опустившихся на землю транспортных аппаратов (вспомнилось английское название «геликоптер») вместо обычных неуклюжих красноармейцев с винтовками (которых мы ожидали увидеть, ориентируясь на красные звезды) стали ловко выскакивать одетые и вооруженные самым футуристическим образом нижние чины и офицеры неизвестной нам армии. Шлемы с очками делали их отчасти похожими на немецких мотоциклистов, но вот именно – только отчасти. Не тот основной цвет униформы (хаки вместо фельдграу), не та манера держаться. Часть из этих солдат отправились собирать разбежавшихся в стороны и залегших немцев, другие же направились в нашу сторону. У меня даже и мысли не возникло, что это обычные русские, тем более что на плечах солдат с закрытыми лицами и возглавляющего их офицера из-под снаряжения совершенно отчетливо торчали кончики погон. Погоны у большевиков – это же нонсенс! Но по мере их приближения через оглушительный шум и свист работающих моторов стали слышны слова команд и реплики. И то, что все это произносилось на русском языке, для меня не представляло никаких сомнений.
А потом мой взгляд остановился на возглавляющем солдат офицере с погонами поручика – единственном, у кого лицо не было закрыто маской, – и я увидел в нем самого себя четверть века назад, молодого и беззаботного взводного подпоручика образца четырнадцатого года… Были, конечно, и отличия, даже если не считать пятнистого полевого мундира и фантастического вида снаряжения и оружия. Я подумал, что этот человек не совсем уж молод, и отнюдь не беззаботен. Он серьезно относится к тому, что делает, и твердо стоит на этой земле обеими ногами. Да и поведение немцев, которые, догадавшись, кто их навестил, сразу кинулись наутек, будто перед ними предстал сам пан Сатана, внушало к этим людям определенное почтение. От кого попало немецкие солдаты сломя голову бегать не будут, для этого их надо очень сильно напугать.