Узнав, что Японская империя совершила нападение на американскую базу Перл-Харбор, фюрер германской нации на какое-то время впал в сильное возбуждение. Первым его побуждением было тоже объявить войну Соединенным штатам и тем самым поддержать союзника по Антикоминтерновскому пакту. Случайно оказавшийся при этом Борман, который после катастрофического бомбового удара старался не оставлять Гитлера надолго в одиночестве, только мысленно покрутил пальцем у виска. Ничего более дурацкого в такой ситуации придумать было нельзя. А Гитлер, забыв, что он не перед толпой преданных сторонников, а всего лишь перед Борманом и секретаршами-стенографистками, фиксирующими каждый произнесенный звук, продолжал развивать свою мысль, бурно жестикулируя и трясясь от возбуждения.
– Мой добрый Мартин, – говорил Гитлер, обращаясь к Борману, – во всем виноват этот пройдоха Рузвельт. Японский посол господин Осима сказал мне, что именно его действия привели к началу войны. Доблестные японские воины просто вынуждены были напасть на Америку, потому что защищались от развязанной против них американской экономической войны. Не имея храбрости действовать силой оружия, американские плутократы пускают в ход экономические санкции, нефтяное эмбарго, отзыв кредитов и замораживание счетов в своих банках. Если Америка не хотела продавать Японии нефть, то та, ради своего спасения, имела право взять ее силой, а в случае угрозы начала войны произвести на американцев превентивное нападение…
Вспомни о том, что американский Госдепартамент признал законными представителями своих стран бездомные и безвластные кучки греческих, польских, норвежских, датских, французских и югославских эмигрантов, игнорируя то, что в этих странах имеются законные власти. Эти так называемые правительства в изгнании, которых на родине никто не знает и знать не хочет. Вспомни, как американские эмиссары подстрекали в Софии и Белграде антигерманские перевороты, обещали финансовую поддержку и поставки оружия. Вспомни и о том, что господин Рузвельт обещал никогда и ни за что не признавать переделку Европейских границ, в том числе и возвращение в состав Рейха украденных у него по версальскому договору Эльзаса и Лотарингии. Хотя мы, собственно, и не беспокоимся относительно того, признает ли президент Соединённых Штатов европейские границы. Нам это все равно. Нерушимость германских границ основана только на силе германского оружия, а не на том, признал их господин Рузвельт или нет.