Но против воли Судьбы и привязки не пойдешь. Даже будь у меня желание быть с Донахом, это уже было бы невозможно. Если зверь оборотня избирает себе пару, то его организм начинает вырабатывать специальные феромоны, которые привязывают избранника/избранницу к ликану. Обратно дороги уже нет и никогда не будет. К тому же, я этого и не хочу. Уже привыкла к своей участи быть рядом с вредным наглым волком. Моим волком!
Симптомы привязки:
-нарастающее желание, которое увеличивается с каждым проведенным вместе моментом.
-тоска, уныние, депрессия.
-учащенное сердцебиение.
-расширенные зрачки.
-потеря аппетита при разлуке.
-эмоциональная неустойчивость.
Чем чаще происходит телесный контакт, тем быстрее происходит привязка.
Браком у оборотней считается ночь любви, когда зверь кусает свою пару, оставляя на ней шрам, который говорит всем, что он/она уже занята. Собственно после укуса возлюбленные считаются женатыми по законам оборотней, как и по правилам некоторых рас, однако, для остальных же необходимо заключение брачных уз в храме.
Не могу подтвердить или опровергнуть такое мнение, ведь наши Боги уже долгое время не появлялись. Особенно от этого страдают жрецы, отвергнутые теми, кому они поклоняются. Но сейчас у нас есть более насущные вопросы, чем религиозные дискуссии.
За окном была глубокая ночь. Я в очередной раз листала учебник по Божественной истории. Информация уже не усваивалась, да и силы почти покинули меня. Я едва могла держать глаза открытыми, слабость и сонливость все сильнее действовали на меня. Веки весили как две пятидесятикиллограмовые гири. От постоянного зевания сводило челюсть.
Я прислонилась спиной к стеллажу с книгами и раздраженно откинула фолиант, который оставил больше вопросов, чем дал конкретные ответы. Черт! Черт! Черт! Четверо суток! Я так и не приблизилась к разгадке общения с Богами! Меня словно прокляли, блин! Еще и сильфы мои не отзываются на призыв. Девяносто шесть часов неотрывного чтения и анализирования! И ничего! Пустота! Ноль!
На место бессилия приходила отупляющая ярость на собственную бесполезность. Мне доверили самое главное, а я не справилась! Провалилась! Облажалась! Хотелось что-нибудь сломать, в крови бурлила адская злость, заставляющая сжимать кулаки и рычать, будто животное.
Поднявшись с пола, я начала пинать книги, что валялись на мягком длинноворсовом ковре, сносила вазы, стоявшие на подоконниках и журнальном столике. Я взбесилась. Грудь жгло чувство беспомощности и никчемности. Истерика начала утихать, оставив после себя полное опустошение и слабость.