Он скомандовал в микрофон:
– «Синие», уходите на север для посадки. Мы садимся на юге. Обе команды на земле в девятнадцать двадцать, минута в минуту.
– Принято.
Вертолет повернул и сбросил скорость, заходя на посадку. Внизу в слабом свете Лонгстрит увидел хозяйственные постройки и большое открытое пространство песка, заросшего меч-травой.
– Проверить оружие, жилеты, активировать ночное видение, – скомандовал Лонгстрит, проверяя собственное оборудование и девятимиллиметровую «беретту» и опуская на нос очки ночного видения.
Мгновение спустя он приказал:
– Садимся.
Пилот снизился и посадил вертолет; от нисходящего воздушного потока песок разлетался в стороны, колыхалась меч-трава. Когда шасси коснулось земли, команда выпрыгнула на землю, держа оружие наготове, и рассеялась, устремляясь к укрытию хозяйственных строений и кустов, в точности по плану Лонгстрита, который выпрыгнул последним и направился к берегу.
Пендергаст снял с Констанс тяжелое платье, и она осталась в сорочке. Ее трясло. Он обработал ее ножевые раны средствами из своей аптечки, продезинфицировал, наложил антибиотик местного действия, перевязал, как мог, бинтами, все это время держа под прицелом Диогена и надев на него предварительно наручники за спиной.
Послышался звук подлетающих вертолетов Лонгстрита.
– Кавалерия на подходе, – монотонно проговорил Диоген.
Пендергаст не обращал внимания на брата. Раны Констанс, хотя и не глубокие, вовсе не были пустяшными, они требовали наложения швов. К тому же Констанс потеряла немало крови, и он опасался, как бы с ней не случился шок, хотя она и казалась удивительно энергичной. Помимо всего прочего, ее психологическая устойчивость в этот момент оставалась под большим вопросом.
Ее нужно было эвакуировать с острова как можно скорее.
– Ну что ж, frater, – сказал Диоген, – если жизнь мне будет сохранена, то что теперь?
Пендергаст обнял Констанс, поддерживая ее и не давая упасть. Он ощутил странную животную дрожь, охватившую ее. Она погрузилась в молчание, в готовое вспыхнуть раскаленное молчание. Странное состояние, непостижимое для него, но ведь он никогда не мог до конца ее понять.
– Ты можешь идти? – спросил он.
Констанс кивнула.
– Положи руку мне на плечо, используй меня как костыль.
Она обняла его за плечи, прижалась к нему всем телом.
Пендергаст махнул пистолетом в сторону брата:
– Идем.
– Куда?
– Помалкивай и делай, что я говорю.
– А если я не подчинюсь? Ты убьешь меня?
– Они тебя убьют, – сказал Пендергаст.
– Они удивятся так, как еще в жизни не удивлялись, – сказал Диоген.
А потом тихо хихикнул, словно в ответ понятной ему одному шутке. Его смешки продолжались.