В бескрайних пространствах подземелья под домом 891 по Риверсайд-драйв, за рабочим столом в своей маленькой библиотеке, сидела, наморщив лоб и сосредоточив взгляд, Констанс Грин. Все ее внимание было направлено на предмет, стоявший на столе, – на старинную японскую вазу с простой идеограммой, выжженной на глазури. В вазе стояли три веточки миниатюрного дерева айвы, цветочные бутоны слегка подрагивали, пока Констанс работала.
Последние сорок восемь часов, озабоченная собственным душевным состоянием, Констанс посвятила духовным умственным упражнениям, способным помочь ей сохранить эмоциональное самообладание, а кроме того, она укрепляла в себе абсолютное безразличие к внешнему миру – качество, которое когда-то было предметом ее гордости и способом самозащиты. Она начала вставать в четыре часа, чтобы медитировать, созерцая трансцедентальный узел на шнуре серого шелка – подарок Цзеринга, англоязычного монаха из монастыря Гзалриг Чонгг, где ее обучали тонкостям тибетской духовной практики, известной как чонгг ран. С помощью длительного тренинга Констанс овладела способностью за несколько минут достигать стонг па нийд – состояния чистой пустоты – и каждое утро около часа пребывала в этой похожем на транс медитативном состоянии. Она с облегчением обнаружила, что это помогает ей справляться с беспокойством. Она больше не чувствовала сонливости днем и не просыпалась ни с того ни с сего по ночам.
И в других смыслах это ей тоже помогло.
Ее невидимый компаньон или поклонник – или как там его назвать поточнее – в последние сорок восемь часов никак не давал о себе знать. Если бы не реальность оставленных им даров, то она могла бы счесть его плодом своего больного воображения. Ее кушанья стали проще. Их больше нельзя было считать деликатесами, хотя они оставались более экзотичными и подавались с большей элегантностью, чем обычные блюда, предпочитаемые миссис Траск (последним были равиолини с лисичками и лесной курицей). И ни к одному из двух последних обедов не прилагалась бутылка вина.
Констанс старалась как можно меньше думать о таинственном компаньоне.
Теперь, немного привыкнув к своей особенной ситуации и все более примиряясь со смертью своего опекуна, она вернулась к любимому занятию – икебане, японскому искусству составления букетов. Икебана привлекала ее не только своей древностью, но и красотой и утонченностью. Год назад в одной из ниш кабинета диковин Еноха Ленга Констанс установила фосфорную лампу мощностью четыреста ватт, а под ней – деревянный ящик и стала выращивать миниатюрные деревца: апельсин, абрикос, хурму. Она предпочитала стиль икебаны сёка, используя в каждой композиции только три веточки, символизирующие небо, землю и жизнь: ей казалось, что эта буддистская философия дополняет дисциплину чонгг ран.