Вдруг легкий трепет пробежал по всему телу птицы. Она съежилась, взъерошив перья, и опытный, осторожный взгляд Хорнера заметил, что она готова отскочить в сторону. Тогда, держа куртку за рукав, он быстрым движением швырнул ее вперед. По счастливой случайности, на которую он вовсе не рассчитывал, куртка при падении раскрылась и упала прямо на шею и больное крыло птицы, совершенно ошеломив и ослепив ее. С оглушительным криком она подпрыгнула в воздухе, выпустив когти и бешено царапаясь ими. Но Хорнер в мгновение ока схватил ее за другое крыло и, пригнув его вниз, налег на нее, чтобы обезвредить ее грозные когти. Один раз они все же вонзились в его ушибленную ногу, но нога без того так сильно болела, что ему было все равно. В одну минуту он связал своего беспомощного пленника и потащил его к крепкому кусту на середине площадки. Здесь он обмотал ногу орленка лоскутком своей фланелевой куртки и, обкрутив ее куском проволоки, благополучно привязал к кусту вдвойне скрученной веревкой в несколько ярдов длины.
Когда он, довольный, кончил это дело и занялся своей курткой, в голове его блеснула мысль о том, какое было счастье, что не было при этом стариков-орлов, чтобы помешать ему. Он взглянул вверх и увидел мрачную тень, с быстротою молнии ринувшуюся вниз из небесной синевы. Он едва успел опрокинуться на спину, приподняв руку, чтобы защитить свое лицо и ногу, чтобы отразить нападение. Воздух наполнился шумом этого молниеносного полета. Невольно он полузакрыл глаза. Но удара не последовало, только волна воздуха хлестнула ему в лицо. Не осмеливаясь вступить в открытый бой, хотя и готовый обороняться, орел, уже приблизившись футов на пять к выступу, распростер свои крылья, взвился вверх и там повис, испуская грозные крики. Хорнер увидел, что это была самка, и погрозил ей кулаком. Если бы это был его старый знакомец и противник самец, то он не отделался бы так легко.
В замешательстве и горе мать опустилась в гнездо, рядом со вторым орленком. Тогда, не спуская с нее глаз, на случай, если бы она возобновила свое нападение, Хорнер ловко стащил с молодого орла свою куртку и пополз обратно, избежав злобного удара когтей своего гневного пленника. Напрасно орленок дергал веревку и кусал проволоку. Наконец он, по-видимому, понял, что все его усилия ни к чему не приведут. Он сел, неподвижный, как скала, и, не мигая, стал пристально смотреть на своего тюремщика.
Через час, когда солнце уже нагрело воздух и Хорнер, утолив свою жажду из источника, напрасно пытался насытиться корнями трав, вновь появился самец-орел. Тяжело взмахивая крыльями, он летел с самого далекого конца озера. В когтях у него болталась какая-то добыча, и Хорнер тотчас же увидел, что это была утка.