— Отпусти! Считаю до трёх… Раз, два… И три… — И резко наступила каблуком ему на пальцы ноги, он взвыл и меня отпустил. Дальше мы с ним не общались, только молча передавали смены и я наконец получила возможность по-человечески отдохнуть и прийти в себя…
Такое удовольствие продлилось чуть больше недели, меня в принципе всё устраивало, работа не пугала, время появилось, я даже в один из вечеров сходила навестить знакомых артиллеристов, чтобы спросить, куда пропал чёрненький мичман, который с того первого случая несколько раз забегал к нам на узел с букетиками полевых цветов или какой-нибудь вкусностью, вроде присланного из дома мёда или шоколадкой выменянной у лётчиков. Оказалось, что они попали под обстрел, он был контужен и ранен в ногу и его отправили на Большую землю в госпиталь. И, наконец, меня вызвал тот самый начальник штаба и выдал мне мои аттестаты и командировочное, поставив в известность, что вечером отходит пароход, который доставит меня в Ленинград… Вот так, ни спасибо, ни объяснений… Пшёл вон…
Глава 14. 16-е сентября. Кронштадт
Шестнадцатого сентября во вторник мерно шлёпающая угольная калоша, которую гордо назвали вспомогательным судном после больше суток пути, под утро со скрипом притёрлась к кранцам Кронштадского причала. Сопровождавший нас лидер, как я слышала вроде, рядом не наблюдался. Куда он делся и когда нас оставил, наверно на походе к Котлину, где мы уже под прикрытием берегового зонтика ПВО базы. Не смотря на то, что это пароход был гораздо больше катера, на котором я проделала прошлую дорогу, меня укачало так, что на причал я еле выползла, кажется до отрыжки пропахшая вонью угольного угара, с резью в глазах и дрожью в коленках. Всю дорогу шёл противный холодный дождь, поэтому на палубе находиться было нельзя, а внутри пропахшего чем угодно, кроме фимиама парохода было сыро, душно и качало. Несколько часов я всё-таки провела на палубе, когда мой организм избавлялся от всего съеденного накануне, вот я и провисела на леерах в позе кающейся креветки, как сказал местный боцман. Даже не подозревала, какое восхитительное чувство наступать на твёрдую неподвижную землю, но идти первые шаги было трудно, неподвижная земля умудрялась из-под ног вывернуться, и её требовалось ловить своими ногами. Наверно со стороны моя походка выглядела достаточно комично, но я углядела лавку у какой-то будки и упала на неё, чтобы прийти в себя.
Уже сидя на лавке, попыталась осмыслить стремительно произошедшие в моей реальности изменения. Ну, понятно, что это Игорёк подсуетился и меня спихнул, как опасную конкурентку, действительно, само моё присутствие — это серьёзный удар по его статусу главного на жёрдочке в том курятнике. И он так самоотверженно бросился меня устранять, что даже не сподобился разобраться, а собираюсь я с ним конкурировать и делить жёрдочку… С другой стороны, формально у меня просто закончился период откомандирования, я получила бесценный опыт и уже не та наивная девочка-припевочка, которая здесь появилась на следующий день после присяги. Начать с того, что по-сухопутному я теперь не фигли-мигли, а целый младший сержант или, как записано в моих документах, старшина второй статьи, капрал, то бишь, как просветил меня Сосед.