— Да, ничего не случилось, придурки оба…
— Оба, это они с Мишкой? Чего серьёзного напортачили? Может сходить поговорить с ними?
— Нет! Пап! Не нужно. Мишка на выпускном опять целоваться лез и в любви признаётся. А Валерка просто нахамил ни за что, и извиняться не хочет. О чём тут говорить?
— Так может правда любит?
— Пап! Ну, любит… А я то за что страдать должна?
— Ну, если ты так ставишь вопрос, то тогда конечно. Я подумал, что может у вас взаимное. Вы же с детства не разлей вода, втроём шкодили и по ушам все трое получали. Так и чего там с Ахметом то?
— Так, пришла к нему, и спросила, не сможет ли он помочь, а он вдруг проникся и сам меня к своему другу дяде Амаяку повёз. А уже тот мне эти сапожки и подарил. Если бы не дядька Ахмет, то никогда бы мне ничего дарить не стали. А так получилось, что это подарок от них обоих. Так и сказал: "Чтобы носила и их с Ахмет-Хаджи вспоминала…"
— Понятно. Но надо что-то хорошее Ахмету сделать или подарить. Я подойду, может нужно, что из металла ему в мастерскую. Да и спасибо от отца сказать должен, человек доброе дело сделал…
— Я вот тоже подумала, но не знаю, что подарить можно. Говорят, что если мусульманин, то вино ему нельзя, даже обидеть можно. Ну, не женщина он, чтобы ему цветы дарить…
— Даже не знаю!.. Вот сложность неожиданная. И с кульком пряников не придёшь… А знаешь?! На Большом в сторону Андреевского по нашей стороне магазинчик кондитерский, сходи с утра, купи ему там чая хорошего, там есть в красивых упаковках, наш начальник цеха такой приносил как-то на праздник, Цейлонский кажется с цветочками на коробке. У тебя сколько денег осталось?
— Да почти все, у меня за сапоги только за приклад взяли без работы…
— Вот, что, дочка, будешь покупать, купи сразу не одну пачку Ахмету, а несколько, и лучше разных, вот и отдаришься всем, тем более, если люди такие подарки делают. Подарок это приятно, но и ответный тоже очень хорошо. Я даже не знаю как сапоги тебе на ноге, но по виду скажу, что выглядят богато. Красивые и материал качественный. Да и не весят почти ничего. Не рабочие сапоги, а праздничные…
— Пап! А они на ноге такие уютные, что снимать не хотела!
— Об этом и говорю! Вот тебе ещё два червонца, не жадничай, купи, как я сказал. А я просто без подарка зайду, думаю, что смогу что-нибудь руками ему сделать. Иди сюда! Потискаю тебя, выросла уже, а мы с матерью и не заметили…
За этими разговорами мы покушали, и отец сейчас привалился спиной к ковру на Верочкиной кровати, а я с ногами забралась ему под бочок и мы ещё больше часа болтали. Я рассказала про начало своей службы, папка покрякивал, расспрашивал, пару раз уходил к окошку курить, а уж как я была счастлива. Я всё-таки папина дочка, Верочка мамина, а я папина. В какой-то момент вдруг поняла, что впереди может очень много времени, в котором у меня не будет возможности так прильнуть к самому надёжному и родному и почувствовать себя как в далёком детстве. И дальше мы сидели с ним обнявшись. Как-то разом замолчали растворяясь в гулком безвременье среди серых сумерек текущей из приоткрытого окна запахами отцветающей сирени ленинградской белой ночи…