Собрались быстро. Пока механики прогревали двигатели, личный состав завтракал и на ходу прощался с местными парнями.
— Жора, а какой у тебя позывной? — поинтересовался Мишин, скребя ложкой по дну банки с гречневой кашей.
— Так, Жора! — ответил прапор — начальник блокпоста.
— Жора — это понятно! А позывной? — не унимался Мишин.
— Ну, понял! Позывной — Жора. Фамилия у меня — Жоркин. А зовут Вася! А у тебя?
Что ответил Мохер никто не услышал, прапор уже сидел на броне и смотрел вперёд, в будущее. А какое оно сегодня будет, никто не знал.
В километре от позиций у кишлака Фазари их встретил УАЗ с начальником разведки бригады майором Потаповым и командиром разведроты майором Чижовым. Судя по красным от недосыпа глазам и злым мордам, решение по возникшей ситуации принято не было.
— Опаздываешь Очкинази! Часы поменяй! Битый час тут…, — нервно начал командир роты, выпрыгивая из УАЗа.
— Да, вроде на двадцать минут раньше, как бы…, — на всякий случай начал оправдываться взводный.
— Вроде — на комоде! Оправдываться перед тёщей будешь, — вдруг выпалил Чижов, разворачивая на горячем капоте машины кальку с планом кишлака, — вот, смотри сюда.
Офицеры долго тыкали карандашами и пальцами в план, отходили, о чём-то совещались по портативным рациям и опять сходились к УАЗу. Но было видно — ситуация почти тупиковая. Уже предлагали духам сдаться — безуспешно, да никто и не надеялся. Идти напролом — людей потеряем и мирных не спасём. Артобстрел и авианалёт — вообще не обсуждается. Нужно что-то такое… Короче, военная хитрость нужна!
Хитрость прибежала, как только стемнело. Маленькая такая, худенькая, с веснушками на курносом носике. В стареньком халате с чужого плеча, сером драном платке, прикрывающем половину лица, шароварах и в каких-то стоптанных шлёпках. Это была афганская девочка лет десяти — двенадцати, но девочка интересная и приметная. Девчушка была с русыми косичками и на русском говорила почти без акцента. Её бойцы из дозора по цепи передали. Зейнеб рассказала, что прислали её женщины из кишлака. Они узнали, что моджахеды собрались уходить рано утром, но уходить собираются, используя для прикрытия женщин и детей. Пойдут одной толпой, смешавшись с мирными, по сухому ручью в горы. А там их прикроют. Видно есть кому.
— А ты как пришла сюда милая? И откуда русский знаешь? — спросил ротный.
— У меня бабуля русская была, научила. Её полгода назад вертолёт ваш убил. А пришла я по ручью, там сейчас совсем воды нет. Мама сказала, что моджахеды по ручью уходить хотят и нас с собой заберут, а мы боимся и не хотим, — ответила маленькая Зейнеб.