– Слушаюсь, мой капитан, – Грабинский с издевкой отсалютовал, но секунду спустя, как порядочный сержант, побежал к экипажу дирижабля и стал материть его в лучших казарменных традициях.
Над ними до сих пор слышались грохот и стрекотня карабинов. «Баторий» всё еще сражался.
– Я должен был предвидеть это, – грустно произнес марсианин, когда Кутшеба нашел его и начал дергать за рукав. – Мы связали все души мальчика с «Баторием», чтобы обеспечить их преданность. Он не мог покинуть корабль.
– Господин Новаковский, может, потом пострадаете? А сейчас нам надо отсюда убираться. И быстро! Люди почти готовы!
– Вы стыдите меня, господин Кутшеба, – мягкость во взгляде марсианина обеспокоила Кутшебу. Неужели марсианин был в шоке? Он думал, что Новаковский окажется сильнее. – Я, наверное, стал слишком бизнесменом, во мне умерли все военные инстинкты. Действительно, надо уходить. Сейчас командуйте вы. Сообщите об этом всем остальным.
– Спасибо, но все остальные уже в курсе. Сматываемся отсюда, прежде чем птицы поймут, что получили только скорлупку от ореха, и вернутся проверить, что случилось с ядром.
Апрель 1968 года по старому календарю, пятьдесят третий год Предела, шестнадцатый год Мира, Дикие Поля
– Разворачиваются! – прошептал Ростов. – Снова напали на наш след!
Настигающие их упыри восседали на лошадиных скелетах. Над ними кричала стая птиц, которая искала чем поживиться после боев восставшей банды, вызванной песнями о прошлых войнах, которые слагали проходящие по тропе старцы.
Их никто не трогал, как будто все энергики договорились об их неприкосновенности, осознавая, что именно песни старцев пробудили их и теперь придавали им сил. В те крепости, которыми правили люди, их пускали неохотно, хотя поначалу и думали, что отказ песняру может навлечь беду. Поэтому путникам давали еду втайне от комендантов, бурмистров и войтов, осознававших опасность, которую несли песняры даже самым укрепленным городам. Достаточно было одной песни, которая пробуждала в людях веру в сказки и легенды, чтобы на кладбищах просыпались давно забытые умершие, восставали безымянные солдаты, лежащие глубоко под землей.
Песняров, которых не хотели видеть в человеческих поселениях, с распростертыми объятиями принимали на урочищах. Нежить, демоны и упыри искренне приветствовали их, приглашали на торжества, и, хотя никто этого не мог доказать, в селах и крепостях шептались, что старцы отведывали на таких приемах человеческого и даже демонического мяса.
Кутшеба и граф отправились в урочище, которое под влиянием песняра расцвело всего в двадцати километрах от Пристани Царьград, а потом на территориях, которые находились под его покровительством.