– Знаю я этого музыкантишку, – сказал он Кутшебе за завтраком. – Все они одержимые. Их направляют песни, которые они сами до конца не понимают, которые на этих землях становятся как бы самостоятельными существами, как будто призраками. Они подчиняют себе людей, словно демоны, а потом с их помощью заманивают других людей. Но большинство из них хорошие, хоть и несчастные люди. Однако этот… этот засранец продал душу злу! Такие, как он, служат дьяволу, пробуждая все самое плохое. Мы должны найти его прежде, чем он успеет создать другие урочища. Я знаю, что я соринка в глазу здешних демонов, они используют каждую возможность, чтобы мне досадить.
– Они организованы?
– Обычно это небольшие банды. Но последнее время я слышал, что они нашли себе какого-то атамана. Такие появляются время от времени. Люди или демоны, способные объединить под своим началом существа худшей породы. Их убиваю я… – он замолчал. – Или кто-то другой. Сейчас объявился новый атаман и точит на меня зуб. Вы мне поможете?
Кутшеба согласился, хотя и неохотно. Его на самом деле радовала возможность сразиться с демонами, однако он хотел покинуть град как можно быстрей. Считал, что они уже слишком долго развлекаются в этом населенном духами месте. А в собственной правоте убеждало его и то обстоятельство, что Шулер абсолютно с ним не соглашался.
– Я был прав насчет этого города, – пояснял он Кутшебе. – Это утопия, анклав. Это невозможный мир. Я должен понять его до конца. Давай останемся еще немного. Пожалуйста.
– Ты бы хотел здесь жить?
– Здесь нет. Но в каком-нибудь похожем месте – возможно… Может, граф прав, может, люди нуждаются в убежище – в чем-то или ком-то, вокруг чего они могут объединиться.
– В ком-то, кто навязывает им свою волю?
– А если у них нет собственной? Ты видишь в этих людях какой-то протест? Они выглядят счастливыми.
– Они рады, что живы и им не угрожает смерть, которая снаружи собирает богатую жатву. Это счастье не человека, а разводимого скота.
– Граф не ведет их на бойню, а защищает от нее.
Они спорили уже несколько дней. Кутшебе не нравилось направление мыслей своего хранителя. Он гадал, не потому ли Шулеру так понравилась философия графа, что он и сам был богом, созданным, чтобы властвовать и опекать тех, кто слабее. Может, Кутшеба и сам опирался на нее, потому что не планировал причислять себя к большой семье пассивных, покорных слуг. Хотя он не питал иллюзий касательно самостоятельного выбора своей судьбы. Он хорошо помнил, что именно несколько надменных людей, принимающих других за скот, стали причиной смерти его семьи. Вот интересно, насколько сильно их взгляд на жизнь отличался от философии графа? Наверное, отличие только в том, что он казался хорошим человеком. Но, может, он стал бы похож на них, если бы вынужден был бороться за собственные взгляды, а не родился с социальным преимуществом.