– Сейчас даже урочища на нашей стороне, – прокричал Ростов весело. – Видите, что смогли сделать царь и князь? Запомните же это, господин Кутшеба! Всё, что есть живого и мертвого, поклоняется хозяину этих земель. Все создания этой земли – наша армия.
– А существа с небес? – спросил его Кутшеба днем позже в полдень, когда опустил бинокль, в который рассматривал точку в небе, не дававшую ему покоя. – Нам может пригодиться их поддержка.
Высоко в небе над Дикими Полями парил дирижабль.
* * *
Июль 1969 года по старому календарю, пятьдесят четвертый год Предела, семнадцатый год Мира, Краковский тракт
– Стервятники. – Евгений сплюнул через левое плечо. – Большая з-злая стая.
Они всматривались в черную стаю птиц, что кружила над рощей, через которую они должны были проехать. Из стаи то и дело выбивались какие-то смельчаки-одиночки, которые еще в воздухе начинали бороться за добычу, ожидающую их на земле. Птицы кричали и дрались друг с другом, но не выглядели встревоженными.
– Воюют за жрачку. Думаешь, они могут накинуться и на нас?
– Ч-чёрт их знает. Вот холера, в Матушке Тайге всё всегда было четко. Если бы я увидел там что-то такое, то помолился бы, убил козла и повесил его на дереве. А в этих ваших землях всё наперекосяк. Тут не работают никакие правила!
Кутшеба в сердцах улыбнулся. Такая была у Евгения привычка – жаловаться на земли, в которых ему довелось жить, и восхвалять лесное царство, из которого его изгнали. Каким же прекрасным предстал из его рассказов этот суровый порядок Тайги, особенно по сравнению с беспорядком в Польше и всей Республике Наций. Наемники, работающие на Буртовецкого, и его слуги были вынуждены бесконечно это выслушивать. Кутшеба, который законы Матушки Тайги познал на собственной шкуре, время от времени спорил со своим командиром. Но сейчас махнул рукой.
– Если бы кто-то сидел там в засаде, то птицы всполошились бы, – сказал он. – Да и нас много. Лакомый кусок, только не откусишь. Птицы нас не тронут.
– Дело говоришь. Но как-то неохота мне туда тащиться.
– Работа такая.
– Служба, – поправил его Евгений. – Но ты прав.
Оказалось, что нет.
Сначала на них напали собаки. Черные, огромные, как в легендах о чертях, блуждающих по полям сражений, где под тонким слоем земли лежали тела погибших, об упокоении душ которых никто в свое время не позаботился. Звери, однако, умирали от обычных пуль, хотя некоторым из них и удалось добежать до конвоя и растерзать двоих стражников.
Если бы напали только собаки, остальная охрана спасла бы тех двоих. Но за псами из укрытий выбежали люди в разорванной одежде, грязные, худые и изможденные. Это были не обычные бандиты, а представители одного из диких племен, которые объединились с людьми, пытающимися выжить на зараженных энергией веры землях. В силу того, что боги и демоны воспринимали их как дичь для охоты, они бы вымерли, если бы не освоили новые способы выживания. Они забыли о цивилизации, нашли хранителей среди демонов, не менее диких, чем они сами, и, живя так же примитивно, как жили тысячи лет назад их предки, такие же дикие племена, они отвоевали свое место в этих неприветливых к людям землях. Заражение меняло их, искажая тела и мысли. Хотя они по-прежнему напоминали людей, всё чаще можно было встретить человека с демоническими мутациями. Земли, которые людям не удалось отвоевать, начинала осваивать новая раса.