Купола башен сверкали золотом, окна поблескивали разноцветными витражами. Дорога, ведущая к воротам дворца, была выложена жемчужной массой и украшена кольями, на которых были насажены тела комиссаров и красноармейцев. Всё это, по мнению Кутшебы, было плодом фантазии сумасшедшего, незрелого ума. Как будто жестокий ребенок получил абсолютную власть и, не видя разницы между сном и явью, людьми и игрушками, исполнял каждый свой каприз.
Кутшеба ускорился, чтобы догнать Шулера и удержать его от штурма дворца.
– Подожди! Пусть наши поднимут шум. Они вот-вот должны начать!
Однако не прозвучало ни одного выстрела, ничто не отвлекло внимание стражников. Остальная часть группы либо отказалась от штурма, либо исчезла.
* * *
Май 1971 года по старому календарю, пятьдесят шестой год Предела, девятнадцатый год Мира, Краков
– Как в воду канул. – Корыцкий сам не знал, что его раздражает больше: тот факт, что его люди подвели его, или безэмоциональное выражение лица этого засранца, который сидел по другую сторону стола. – Я проверяю по твоей просьбе людей из этого списка, Мирек. И про двоих не могу узнать вообще ничего. Трое мертвы. Двое растворились в воздухе. А еще один… – он замолчал, боясь произнести фамилию человека, судьба которого была ему известна.
Он знал, что человек напротив, с которым он работал так долго, что их связал определенный вид близости – больше, чем профессиональной, – это не знающий мук совести убийца, одержимый идеей убить тех шестерых. У этих шестерых на руках было много крови – возможно, больше, чем на его и Кутшебы руках. Однако он знал, что в этом случае не может развязать руки мстителю.
– Этого последнего ты не сможешь достать. Я, собственно, тоже.
– Ты убивал… организовывал убийство больших шишек.
– Но не таких. А даже если и таких, то это были чужие люди. И если я мог до них дотянуться, это означало, что они уже сдулись, проиграли, даже если сами об этом еще не знали. Убийство человека такого ранга, когда он находится на вершине успеха, невозможно. Ты разверзнешь здесь ад.
– Что-то слишком настойчиво ты меня отговариваешь.
«Потому что, если ты пойдешь на это, мы уже не будем по одну сторону, баран!» – хотел сказать Корыцкий. Может, формально он и не подчинялся Якубовскому, но в краковских службах на самом деле не было людей, которые тем или иным образом не работали бы на Галицийские железные дороги. Даже внешняя независимость от генерала мало что меняла.
– Так или иначе, я служу этому городу, – пояснил он, надеясь, что этого будет достаточно. – На данный момент этот парень – существенная часть этого города. Понимаешь? Это не какой-то там выскочка. Это тип, который тут всем заправляет, а что хуже – его цели совпадают с целями людей, на которых я работаю.