– Он каким-то образом дает своим жертвам отдых, – сказал Бергер. – Так что они могут сидеть на полу и достают до него ногтями. В доме в Мерсте были следы от ногтей на руках и ногах.
– На полу?
– Да. На бетонном полу.
Лицо Блум перекосило, и она отвернулась к боковому окну.
Они ехали молча, пока не добрались до улицы Вестербруплан. Дождь почти прекратился. Бергер припарковал машину поблизости, следуя указаниям Блум. На парковке стоял и ждал мужчина. На вид лет сорока с небольшим, и мешки под глазами были больше и темнее, чем можно было ожидать по другим чертам лица.
– Бертиль Брандт, – представился он и протянул им руку.
– Эва Линквист, – сказала Молли и требовательно посмотрела на Бергера, который выдавил из себя:
– Чарльз Линдберг.
Он очень долго потом раскаивался.
Они шли по мосту Вестербрун, обменявшись едва ли несколькими фразами. Посреди моста они остановились и посмотрели на Стокгольм под мрачным серым небом.
– Наверное, скоро опять пойдет дождь, – сказал Брандт.
– Может быть, – согласилась Блум.
Некоторое время они стояли молча. Город накрыло пугающим серым покрывалом.
– В ту ночь тоже шел дождь, – сказал, наконец, Брандт.
– Вы точно знаете это, Бертиль?
– О да. Я знаю о той ночи все.
– Очень немногие разрезали ограждение…
Бертиль Брандт слабо улыбнулся. Это была улыбка человека, пережившего многое. Он выдержит, но никогда не будет прежним.
– Ограждение сделали три года назад. Но только на этой стороне, восточной, в сторону города. Как ни странно, я понимаю ход их мыслей.
– Можете объяснить? – попросила Блум.
– Сюда приходят, зациклившись на одном, опьяненные мыслью о самоубийстве. С восточной стороной моста по традиции связаны романтические представления о прыжке из мерзости в прекрасное, где весь Стокгольм лежит у ног. А если перед вами двухметровый забор, вся романтика исчезает. Тогда надо перебираться через отбойник, пересекать дорогу, на которой даже ночью оживленное движение, чтобы перейти на западную сторону. Никакой романтики не остается, шоры спадают. Реальность расправляется с мечтаниями, человек прозревает, начинает видеть себя в истинном свете. И весь этот роскошный проект превращается в жалкую чушь. Только по-настоящему целеустремленные завершают задуманное.
– Но теперь ограждение есть и на западной стороне.
– И оно оказалось действенным. Люди, конечно, перелезают и через него, но гораздо меньше, чем раньше. И как вы и сказали: очень немногие разрезали ограждение.
– Но Эмма это сделала, – сказала Молли Блум. – У нее с собой были очень прочные арматурные ножницы, которые остались лежать на мосту, к тому же с ее отпечатками пальцев.