Блум кивнула.
– Согласна. И поэтому он вернулся в Швецию? В таком случае по чьему приказу?
– Да. Либо он вернулся в Швецию, просто потому что голоса в голове стали звучать слишком громко. Либо эти голоса зазвучали громко, когда он уже находился в Швеции. С другими целями. В любом случае какой-то психологический срыв имел место. И теперь он стопроцентный безумец.
– Сценарий первый: Гундерсен не только снабдил Вильяма безупречными фальшивыми документами, но и разжигал в нем жажду мести, пока не пришло время. Сценарий второй: Вильям был здесь на задании, но присутствие на родине заставило прошлое вернуться с непреодолимой силой.
– Спросим у него, – сказал Бергер, криво усмехнувшись.
– Но как он попал в «Виборг»? – повторила Блум.
– Важнее всего все же, что имеется третий дом. Мы должны найти этот третий дом. И мы должны сделать это сегодня ночью.
Они обменялись очень серьезными, мрачными взглядами. Вдруг в светлых глазах Блум что-то промелькнуло. Бергер заметил, что у нее будто пелена спала с глаз.
Молли переместилась в сторону и оказалась перед фотографиями семи жертв Вильяма.
– Это же мы, – благоговейно сказала она.
– Что?
– Ты недавно упоминал снежок.
– Снежок? О чем ты?
– Вы с Вильямом сидели на скамейке около школы. Мы думали, вы впервые в жизни пробуете сосательный табак. Линда бросила снежок, который попал в то, что вы держали. Это оказалась не коробочка со снюсом, а часы.
– Карманные часы американской марки Elgin, – кивнул Бергер и унесся мыслями в прошлое. – Это был первый раз, когда Вильям показал мне часовой механизм. Шестеренки упали в снег, утонули в нем.
– А мы сбежали оттуда, хихикая. Нас было семеро. Кроме Линды и меня еще Лейла, Мария, Альма, Сальма и Эва. Линда, я, Мария и Альма были обычными шведскими девочками. Лейла и Сальма были из семей иммигрантов, обе с Ближнего Востока. А Эва была удочеренной шведами кореянкой.
– Ого, – сказал Бергер. – Ты думаешь…
– Я думаю, он воссоздает нашу компанию, да. Он собрал нас. Мария и Альма были довольно обычными брюнетками, как Юлия Альмстрём и Эмма Брандт. Линда была темнее, с пирсингом и дерзкая, как Юнна Эрикссон. Лейла была арабкой, как Аиша Пачачи, и я бы не удивилась, если бы оказалось, что Сальма была курдкой, как Нефель Бервари. А у Эвы была азиатская внешность, как у Сунисы Петвисет. Остаюсь я, Молли.
– Черт побери. Единственная блондинка в компании.
– Да, – глухо сказала Блум. – Эллен Савингер – это я, Молли Блум.
– Венец всему делу. Точка над i.
Какое-то время они провели молча, мимоходом бросая взгляды на компьютеры. Потом Бергер сказал: