Что за странный новый мир? Эти в комках цвета хаки, а ещё работорговцы с копьями… Голова трещит при попытках разобраться, куда угодили он и сестра! Сперва были звездолеты, а потом лошади. Косматые вонючие дикари и футуристические костюмы похитителей Женьки.
Теперь вот в одной машине с американцами едет; и он, Андрей Ливадов, в положении раба. При мысли об этом Ливадова охватила злость. Чтоб ты сдох, Рамирес, чёртов!
Джип аккуратно перевалил через яму на дороге, затем через следующую. Железнодорожный мост еще рядом, а, значит, едут по Республиканской улице. Точнее по тому, что от неё осталось. Вместо асфальтированной автодороги в несколько полос продолжается та же убогая грунтовка.
Раньше с проезжей части Волги было не видать — мешала застройка; не высокая, но здания торгового и прочего сопутствующего назначения намертво закрывали обзор. Однако сейчас за не слишком густыми кустарниками и редкими деревьями реку было хорошо видно. Кое-где в зелени заметны нагромождения камня. Все, что осталось от прежних строений.
Скоро повернули направо. Ливадов узнал проспект Ленина. Если всмотреться в череду деревьев слева от тихо урчащего и неспешно двигающегося джипа, то можно кое-где заметить плитку пешеходного бульвара, разделявшего в прошлом две встречные полосы для автомобилей. Андрей не поверил своим глазам и вытянул шею, выглядывая еще один осколок прошлого. Это точно она! Та самая плитка!
Негр, что было задремал, вдруг засопел, запыхтел и вытаращил на пленника глаза. Ливадов без слов понял, что мешает подручноному Рамиреса. Сиди, мол, спокойно и не дергайся.
— O'key, — на это знаний английского хватало, но не более. — Все, я сижу тихо.
Ливадов уставился в стекло со своей стороны, тем более, что слева деревьев стало больше, и той другой части проспекта почти видно. Лишь какие-то смутно различимые в зеленой растительности развалины, а встречная автомобильная полоса давно исчезла; заросла деревьями и кустарниками.
Здесь же грунтовка даже один раз прервалась куском раздолбанного асфальта: несколько метров колдобин с проросшей в ямках травой. Никаких домов на проспекте Ленина со стороны Андрея тоже не видать. Развалины и развалины, да груды битого камня — и все это проглядывается сквозь поглотивший Ярославль лес. Дурацкие многометровые папоротники, Ливадов прошелся по ним ещё парой слов, и не столь уж многочисленные березы, осины и сосны.
Поросль вплотную подступала к дороге. Иногда нависающие над ней — если можно было так назвать две колеи — ветки деревьев царапали крышу. Андрей всегда любил лес, но здесь даже внутри автомобиля ощущал себя неуютно. Мрачные темные заросли на месте мертвого города рождали внутри тревогу, а то, может, и страх.