Нерв над левой скулой дергался. Андрей оскалился и оглядел исподлобья местность. Церковь почти что цела; по меркам нынешнего Ярославля, конечно. Сразу бросается в глаза, что с колокольни сорван каменный шатер крыши, и теперь башня выглядит, как обглоданная со стороны неба кость. А в остальном церковь будто и не пострадала: белое здание старинной архитектуры, состоящее как бы из двух отдельных сооружений, вплотную приставленных друг к другу. Над той частью церкви, в виде куба, где над двумя нижними имелось еще одно окно, даже сохранилась башенка с остовом купола. Время и катаклизмы не пощадили лишь его покрытие.
Андрей поморщился. Что засмотрелся-то? Нерв по-прежнему дергается, а предчувствие настоящей опасности никогда не подводило за всю долгую, как казалось Ливадову, жизнь. Когда вот так дергается под глазом, значит, жопа близко. Их майор любил говорить, мохнатая такая, большая жопа.
Площадь, окруженная зарослями и развалинами, пока тиха. Зато в церкви кто-то есть. Андрей шкурой чувствовал на себе чужой взгляд. Смотрит, гад, из тёмного оконного проема за ржавой решеткой.
— Сними, — Андрей в вцепился в ошейник и с неприкрытой злостью посмотрел на беззаботно ухмыляющегося Рамиреса.
Джонс рассмеялся, поглядывая то на раба, то на растянувшегося в очередной белозубой улыбке чернокожего. Негр тоже что-то чувствует: оглядывается нервно да передернул затвор штурмовой винтовки.
— Нет, — смеясь, Рамирес покачал указательным пальцем и затем обратился к парящему перед ним дрону. — Дорогие друзья…
Что он несет? Сейчас их будут убивать! Андрей выругался, не стесняясь в выражениях.
— Сука, — завернул он в конце и в тот же миг скривился от боли.
Укол ошейника с ног не сшиб, но вышел неслабым. Рамирес быстро напомнил, кто за главного, а кто за скот.
— No! — процедил американец. Нет! Теперь веселья нет ни в его глазах, ни на морде.
Да хрен бы с тобой! От развалин церкви прямо-таки несет смертью, а они, полные кретины, стоят на открытом месте. Что если пальнут по ним сейчас?
— Вот же!..
Андрей снова выругался. Нет, стрелять по ним никто не собирался, потому что из-за угла храма Параскевы Пятницы выбралось нечто. До развалин метров двести, не столь уж близко, но хорошо видно, как опустился на четвереньки и двинулся к джипу и вылезшим из него людям… Человек?
Неприятный мерзкий холодок пробежал меж лопаток Андрея. Он не знал, что хотел заснять Артур Джонс у развалин старинной русской церкви — может и сами развалины, Ливадов ведь и не вслушивался в его болтовню на камеру — но что-то явно пошло не так. Потому как существо, которое неспешно приближалось к ним, не могло быть человеком.