Что было маловероятно.
Потом я услышала шаги Яна – быстрые, словно он бежал, – а потом он произнес мое имя, обеспокоенно, настойчиво, словно я была в опасности:
– Мэгги, что случилось?
Я не могла оторвать голову от мата.
– Ты больше уже не называешь меня Мэгги.
– Что случилось? Скажи мне.
– Почему ты вообще здесь?
– Работал допоздна. Что случилось?
Он приподнялся, чтобы позвать на помощь. Но мне не нужна была помощь. Я положила руку ему на плечо, чтобы удержать его, а потом объяснила, что произошло, тремя словами:
– Я потерпела фиаско.
– Ты работала на брусьях? Одна? Господи, Мэгги, ты не должна была приходить сюда одна!
Но это не имело значения. Больше ничего не имело значения.
– Ты ничего себе не повредила? – спросил Ян.
– Нет.
– Ты можешь подняться?
– Нет.
– Давай я отнесу тебя в твою палату.
Он обнял меня.
– Нет, – сказала я. – Просто дай мне еще минуту.
Ян заколебался.
– Пожалуйста, – сказала я.
Ян сел на маты, не отпуская меня.
Наверное, весь его медицинский опыт говорил ему, что он должен отнести меня в палату и проверить, все ли со мной в порядке. Но он не стал этого делать. Он поверил мне, когда я сказала, что ничего себе не повредила. Он понял, что не нужно выносить меня в этот момент в ярко освещенный коридор. Он знал, что я пыталась сделать. И он знал лучше всех, что я не добилась успеха. Он понял все это.
И поэтому больше не задавал мне вопросов. Он просто держал меня в своих объятиях, сидя на матах, прижав меня к своей груди и гладя меня по голове.
Наверное, я заснула, потому что на следующее утро проснулась в своей кровати и не помнила, как я в ней очутилась. Кит все еще спала.
День был таким же, как обычно. Вот так. Все было таким, как и всегда, за исключением главного – у меня больше не было надежды.
Кит провела весь день со мной, вырезая сердечки из бумаги и звоня по телефону, чтобы уладить организационные моменты. Но я ничего не рассказала ей. Я не хотела, чтобы она начала спорить со мной. Теперь спорить было уже не о чем. Днем, когда я занималась с Робом, она ненадолго ушла, и когда я вернулась в палату, ее там не было. Я крепко уснула и даже не проснулась к ужину. Больничная еда. Этим вечером никаких деликатесов. Кит будет занята на своей эпической вечеринке, а я останусь в палате. Одна. Поедая желе.
Я посмотрела на поднос с едой, и в это же время заметила кое-что другое около противоположной стены. Это было платье, которое свисало с подставки для телевизора. К нему была прикреплена записка, на которой почерком Кит было написано:
«Настоящее винтажное платье для дискотек! Без левого плеча!