– Похоже, ты долго размышлял над этим.
– Разве я ошибаюсь?
На самом деле, этого я не знала. Полагаю, это было одним из возможных истолкований сложившейся ситуации.
– А эта связь и вправду воображаемая? – спросила я.
Ян не отвечал.
– А ты тоже чувствуешь ее? – давила я на него. – Или я просто все выдумала?
Я могла назвать множество причин, почему такой мужчина, как он, не может испытывать даже слабый интерес к такой калеке, как я. Конечно! Это противоречило всякой логике. И все же я так не думала. Я чувствовала его ответную реакцию. Снова и снова.
– Я привязан к тебе, – наконец сказал Ян.
– Насколько привязан?
Ян снова не ответил.
– Потому что, на самом деле, – сказала я после долгого молчания, – если ты не чувствуешь того же, что чувствую я, тогда не имеет никакого значения, испытываю ли я настоящие или воображаемые чувства. Разве нет? Если я тебя не интересую, тогда этот разговор бесполезен, хотя иногда я чувствую, что нравлюсь тебе, а иногда чувствую, что совершенно не нравлюсь. И нам незачем говорить о похищениях и всех психологических аспектах. Просто скажи, что я тебя не интересую, и покончим с этим.
Ян молчал.
– Скажи, что ты не интересуешься мною, и можешь отправляться домой в Шотландию. А я останусь здесь с мамой и буду есть спагетти на ужин, и мы больше никогда не встретимся с тобой. Все просто.
Ян угрюмо смотрел в пол.
– Просто скажи, что я тебе не нравлюсь, – прошептала я, отчаянно надеясь, что он возразит.
После долгой паузы Ян посмотрел на меня, и в его глазах появилось странное выражение. В них больше не было теплоты.
– Ты мне не нравишься, – сказал он.
Я откинулась на подушку. Я не знаю, какого ответа я ждала, но только не этого. По крайней мере, не такого прямолинейного.
– Не нравлюсь?
– Я привязался к тебе, – сказал он ровным голосом. – С тобой было приятно работать. У тебя трудное положение, и на меня произвели впечатление твоя сила и твоя целеустремленность. Но я не испытываю по отношению к тебе никаких романтических чувств.
Я сделала несколько глубоких вдохов. Поверила ли я ему?
– А как насчет того невероятно страстного поцелуя на озере?
Он пожал плечами:
– Просто, наверное, я умею хорошо целоваться.
– А как насчет того другого поцелуя, когда на публике, на глазах у всех собравшихся, твоя карьера закончилась?
Он пристально посмотрел мне в глаза:
– Наверное, в тот момент я ощущал себя очень одиноким.
– Значит, – обдумывая его слова, сказала я, – это не было страстью? Это было отчаянием?
На его лице промелькнуло скучающее выражение.
– Можно сказать и так.
– Значит, – сделала я еще одну попытку, – ты хочешь сказать, что знал о моем помешательстве на тебе, но не стал отталкивать меня, потому что ты был одинок и сексуально не удовлетворен?