Хотя мой папа не возвращался.
Он снял комнату в мотеле в тот день, когда подслушал признания мамы, и позвонил ей, чтобы сказать, что ему нужно немного времени.
Немного времени растянулось на целые долгие дни.
Они время от времени разговаривали по телефону, обсуждая детали. Папа пытался понять причину, почему все так произошло. Иногда мама плакала и умоляла его, что выбивало меня из колеи. Мама никогда прежде не плакала. И никого не умоляла.
Но папа так и не вернулся.
Спустя примерно месяц он позвонил ей, чтобы сказать, что решил самостоятельно заняться одним проектом. Он собирался использовать весь свой опыт работы с деревом для того, чтобы восстановить древнее китобойное судно, находящееся в музее штата Коннектикут. Он снял небольшой домик по соседству и не был уверен, когда вернется домой. Если вернется.
– Твой отец переезжает в Коннектикут, – сказала мама и разразилась рыданиями. – Он собирается работать плотником на добровольной основе.
Я никогда прежде не видела, чтобы моя мама до такой степени утратила контроль над собой. После того как папа уехал из города, она забросила свою работу. Она не появлялась там. Просто бродила по дому и плакала или тупо смотрела в одну точку. Она забывала поесть. А если и ставила перед собой тарелку с едой, просто сидела и смотрела на нее, пока еда не остывала. Я часто заставала ее сидящей в любимом папином кресле, уставившейся в пол или пытавшейся оттереть от подлокотника шоколад, которым папа испачкал его.
– Я набросилась на него из-за этого пятна, – тихо сказала она, заметив, что я наблюдаю за ней. – Я несколько лет ждала, чтобы сменить обивку этого кресла, и в первую же неделю твой папа пролил на него жидкий шоколад.
Но теперь она, казалось, уже не злилась на него из-за этого.
Каким бы ни был тяжелым этот период нашей жизни, в нем все же было и что-то хорошее. Я увидела маму совершенно другими глазами. И это показало мне ее историю в новом свете. Впервые в жизни мне хотелось оберегать ее. Она всегда была такой сильной, такой сдержанной. Но не теперь. Раньше я всегда считала ее неуязвимой, но теперь она стала совсем другой.
И этот период был благотворным для меня. Беспокоясь о ней, я стала меньше думать о собственных несчастьях.
Я привыкла посылать папе электронные письма время от времени, просто чтобы узнать, как у него обстоят дела и собирается ли он вообще возвращаться домой. Я также звонила Кит со сводками с поля боя. А поскольку она несколько раз ездила навестить папу, я была в курсе его настроений.
Родители официально не разошлись. Папе просто нужно было «какое-то время». Кит сообщала, что он ни с кем не встречается. И с ее слов мы знали, что он не кажется совершенно убитым горем. Просто ест слишком много консервированных супов.