– А почему нет повязки на моем лице и на шее? – спросила я.
– Как только начинается процесс заживления, мы предпочитаем оставлять эти участки открытыми и просто накладывать на них мазь. Их не нужно бинтовать. Но вам какое-то время придется носить одежду с открытым плечом с этой стороны. Просто покупайте дешевые футболки и отрезайте левый рукав и горловину. – Он рассмеялся. – Вы будете выглядеть как подравшийся футбольный фанат.
Но мою мать это не развеселило.
– А что будет с лицом?
У меня расширились глаза. С лицом? Я не помнила, чтобы кто-нибудь упоминал мое лицо.
Врач посмотрел на мою маму так, словно только что заметил ее. Потом обратился ко мне:
– Наверное, вы рады, что ваша мама здесь.
– Рада, – ответила я.
Но мама продолжала трагическим шепотом:
– Я даже не могу спокойно на нее смотреть.
И в этот момент я осознала, что она была права.
– На лице были ожоги второй степени, – сказал врач. – Сейчас это волдыри, которые превратятся в корочки и будут страшно чесаться, но если она не будет их расчесывать, шрамы будут минимальными. Через три недели все заживет.
Моя мама подходила ко всему основательно:
– Минимальные шрамы означают отсутствие шрамов?
Но она хотела слишком многого.
– Я не даю никаких обещаний, – сказал врач, отвозя тележку с компьютером на место. – Мы сделаем все, что от нас зависит, и, надеюсь, этого будет достаточно.
После того как он ушел, в палате воцарилась мертвая тишина. Здесь не было сводящей с ума какофонии звуков, как в реанимации. Только тихое гуденье кондиционера. Внезапно я услышала мамино всхлипывание.
Я повернулась к ней. Она стояла лицом к окну, крепко сжав пальцы в кулаки.
– Мама, прекрати, – сказала я.
– С тобой все будет в порядке, – ответила она мне, словно возражая.
– Возьми себя в руки. – Я снова закрыла глаза. Я очень устала.
– Ты была безупречно красива, – сказала она, наконец. – Неудивительно, что Чип слишком подавлен, чтобы навестить тебя.
У моей мамы был удивительный талант ухудшать ситуацию. Она во всем могла найти плохую сторону. И когда она ее находила, она должна была поделиться со своим открытием со всеми.
– Знаешь что? – сказала я. – Я ужасно устала.
Но она еще не закончила:
– У тебя еще вся жизнь впереди.
Вот так. На самом деле, весьма неутешительно.
– Я читала статистику, – продолжала она. – О том, что в подобных случаях происходит с взаимоотношениями.
– Мам.
– Знаешь что? Женщины не бросают мужчин, но мужчины бросают женщин.
– Чип не собирается меня бросать.
«Нелепо» было слишком мягким словом, чтобы выразить мое отношение к ее предположениям.