А потом я заснула.
Я спала до тех пор, пока не появилась Китти с коробками китайской еды.
Она толкнула меня со словами:
– Эй, ты что, спишь?
Я прикрыла глаза рукой.
– Не надо меня будить!
– Я принесла ужин, – сказала она, словно это все оправдывало, а потом принялась распаковывать контейнеры.
Но когда я окончательно проснулась, я кое-что заметила.
– О, мой Бог! Мне нужно пописать! Я это чувствую!
Кит посмотрела на меня так, словно сочла сумасшедшей.
– Ура?
Я указала ей на доску:
– Мы должны добраться до туалета.
Чтобы не тянуть резину, скажу коротко – я сделала это. Мы сделали это – я и моя уретра. Все прошло как по маслу.
За исключением того момента, когда я посмотрела на Китти и обнаружила, что она пытается сфотографировать меня, сидящей на унитазе.
– Кит! Какого черта! Не фотографируй меня, когда я писаю!
– Это для Инстаграма, – пояснила Китти, как будто от этого мне должно было бы стать легче. – Это называется фотожурналистика!
Она что, всегда была такой сумасшедшей? Мы только что стали налаживать наши отношения!
– Прекрати это немедленно.
– Я шучу, – сказала Кит. – Но мои подписчики и вправду болеют за тебя.
– Это правило номер два, – продолжала я. – Никаких фотографий. Никогда.
– Даже селфи?
– Это моя палата и мои правила. Никаких утешений. Никаких фото. И никаких чертовых селфи.
– Хорошо.
– Хорошо. И помоги мне пересесть в кресло.
Мы благополучно добрались до кровати, и, когда я на ней устроилась, Кит разложила передо мной китайскую еду, словно это был праздничный пир. Жареные пельмени, яичные роллы и цыпленок в кунжуте. Все мои любимые еще с детства блюда.
Я отлично знала, чего она добивалась.
– Надеюсь, эту еду ты принесла не в качестве утешения?
Кит прищурилась:
– Это все то, что я сама очень люблю. Ты не можешь винить меня за то, что находишь эту еду утешительной.
– Я буду винить тебя, сколько мне захочется, – сказала я, но улыбнулась. Хотя эта улыбка далась мне с трудом, словно мышцы и на лице тоже атрофировались.
Кит подцепила палочками кусочек цыпленка.
– Ну, разве ты не рада тому, что я здесь?
Я и вправду радовалась. Гораздо больше, чем готова была признать.
– Только тогда, когда ты не фотографируешь меня сидящей на этом проклятом унитазе.
Я не могла есть много, но Кит могла. И она прикончила все яичные роллы и все пельмени, макая их в соус и облизывая пальцы. А потом, после того как все было убрано, она объявила:
– А теперь будем стричься!
Я сморщила нос:
– Я слишком устала.
– Ты только что спала!
– Да. Это был мой вечерний сон.
– Нет! – возразила Кит. – Я запланировала настоящий девичник.