И она начала доставать из сумки разнообразные предметы: коробку шоколадных конфет, маникюрный набор и лаки, пакет с попкорном, Боггл[7], пару выглядевших крайне неприлично любовных романов и какие-то провода.
– Да, похоже, ты запланировала неслабую вечеринку.
Она кивнула:
– Настоящую оргию.
– Теперь я рада, что ты меня разбудила.
Она снова кивнула, словно не заметив моего сарказма:
– Я могу подключить компьютер к телевизору. Будем смотреть «Бриолин».
Я невольно улыбнулась. Когда мы были детьми, то обожали этот фильм. Мы включали его и начинали танцевать, забираясь на мебель и распевая дуэты.
Хотя она всегда заставляла меня исполнять партию Дэнни.
Кит встала и подняла одну руку вверх, словно собралась танцевать.
Я никак не отреагировала.
– Ну же! Я разрешаю тебе сегодня быть Сэнди.
Слишком поздно.
– Я не хочу быть Сэнди.
– Нет, хочешь.
– И я не в настроении петь.
– Ты всегда в настроении петь.
– Уже нет.
Она прищурилась:
– Когда ты пела в последний раз?
– Не помню.
– Я читала статью о том, что, если у вас есть талант и вы не в состоянии найти ему применения, это может разбить вашу жизнь.
Я посмотрела на нее в упор:
– Слишком поздно.
– Это самое мрачное высказывание, которое я от тебя слышала.
– Очень хорошо.
Она давила на меня, и мне не оставалось ничего другого, как отвечать ей тем же.
– И это даже не правда.
Я почувствовала, как во мне закипает злость. Если я говорила, что моя жизнь уже разбита, значит, она, черт возьми, была разбита!
– Сойдемся на том, что каждый останется при своем мнении.
Я могла прочитать по ее лицу, что она думает, будто я просто упрямлюсь.
И чем дольше она смотрела на меня, тем больше я ожесточалась. Она что, собирается стоять передо мной на своих здоровых ногах и испытывать недовольство тем, что я не кричу от восторга?
– Похоже на то, что мы поменялись ролями, – наконец сказала она.
Я приподняла бровь, словно говоря: «Неужели?»
– Кажется, в первый раз я стараюсь улучшить положение, в то время как ты пытаешься ухудшить его, – продолжала она ровным тоном, словно мы обсуждали погоду за окном.
И вдруг я впала в бешенство.
– Я не стараюсь ухудшить положение, – возразила я сдавленным голосом, словно моя гортань стала сухой, как наждачная бумага. – Все уже и так очень плохо.
– Все всегда может стать еще хуже, – объявила Кит.
И я выкрикнула против своей воли:
– Но не для меня!
Меня всегда поражало, как быстро братья и сестры могут разозлиться друг на друга. Словно все, что их бесило друг в друге, накапливалось и складывалось в некий эмоциональный шкаф, и в такие моменты, как этот, в считаные секунды дверцы распахивались, и разгорался скандал.