Трескунова обернулась – карп копался в каком-то ящике. Она осторожно вытащила саблю и на цыпочках двинулась к прутьям. В её реальности вечерело, и двор был еле виден. Надо спешить.
Удар ничего не дал, и Трескунова принялась пилить. Первый прут сдался достаточно быстро, но отобрал много сил. Карп что-то глотал из фляжки, не обращая на садок внимания. Распил второго прута показался вечностью. Надо разделаться с третьим – и вот она, свобода. Карп закрутил крышку и засунул под чешую. Трескунова почти допилила, когда карп уставился на неё своим холодным рыбьим взглядом. Сабля в руках Трескуновой «нырнула» вниз – третий прут был распилен. Женщина раздвинула прутья, боком просунулась вперёд и застряла. Что такое?! Бляцкий пушап, кто его вообще придумал!!! Карп оттолкнулся плавниками и рванул к садку, прижав усы к своей огромной башке. За садком вновь закончился кислород. Трескунова завертелась от нехватки воздуха, но это помогло – пушап треснул и подарил ей шанс. Организм запротестовал, требуя дышать, и в отместку забрал остатки сознания. Карп протянул плавник – но поздно: по реальности пошли круги, искривляя еле видимый силуэт Трескуновой, брякнувшейся на родимую собянинскую плитку…
… – Трескунов!!! Ты дома?!
– Да, мась! А чо ты была недоступна, я звонил раз шестьГОСПОДИ ЧТО У ТЕБЯ СО ЩЕКОЙ????????
– Ничего. Пирсинг неудачный.
– Пирс… зачем тебе…
– Решила тебя удивить, обновить наши отношения ПРОСТО НЕ СПРАШИВАЙ!
– У тебя сабля в руке?!
– Я сказала – не спрашивай! Что на ужин?
– Мы с детьми запекли рыбу…
– Отлично! Так ей и надо! Я сама её разделаю!
– Х-хорошо… Только хлеба нет…
– Чудно! Хлеб – не моё! Так, дети! Сегодня спите в наушниках!
– Почему, мам?
– Потому что мать с отцом будут заниматься термоядерным сексом до самого утра!
– Мась???!!!
– Плевать! Трескунов! Я тебя люблю!
– Я зна…
– Ни хера ты не знаешь! Я тебя сначала любила, потом десять лет не любила, а щас опять люблю! Шашки наголо!!! Где эта сраная запечённая рыба?!
…А в это время, в другой реальности, грустный карп собрал свои пожитки, взвалил на спину огромный садок и двинулся в сторону Большого Стеклобетонного Рифа, такого же исполинского, как и он сам, очень красивого и манящего яркими огнями даже через толщу межпространства. Карп расположился на берегу, достал из ящика тесто и вылепил красивую фигурку 90-60-90. Вставил ей в голову крючок и со свистом забросил к подножию Рифа, на самое дно. По слухам и атмосферному давлению он знал – попёр топ-менеджер.