Эльфы, забравшись на угловые башни, стреляли из луков, а Добрыня с Майором защищали боковые стены.
Левую руку пронзила острая боль. Черт, загляделся. Ползун, вцепившийся мне в руку, рванул на себя, и я чуть не улетел вниз. Боль была просто адская. Я рубанул его мечом по голове, единственный итог удара – он разжал челюсти. И то хлеб. Он зашипел и плюнул мне в лицо. Я инстинктивно закрылся раненой рукой и немедленно заорал. Кислота, шипя и пузырясь, разъедала мою руку, превращая её в почерневшую культю. Мелькнуло лезвие, и голова ползуна полетела вниз. Сильная рука подняла меня за шкиряк, в открытый рот плеснул эликсир жизни. Боль отпустила, и я прокричал: «Вытаскивайте щиты, крупные твари плюют кислотой. И не смейте умирать, комната возрождения может быть уже не нашей!»
Остап, притащив с собой дубовую балку, швырнул её в ползущих вверх ползунов, сбивая их будто кегли, а затем закружил по крыше, убивая успевших забраться наверх насекомых. Рядом со мной на стену влез мелкий глиняный голем и, выбрав жертву, прыгнул на неё, срывая со стены. Вдоль парапета пролетела стая дятлов и, выбрав себе подопечного, начала обрабатывать его глаза своими бронебойными клювами. Разница в уровнях была, конечно, очень велика, но дятлы были в своей стихии, а лазать по отвесной стене, ползунам, все-таки было не просто. В результате ползун упал, и мне пришло сообщение, что мой питомец подрос до двадцатого уровня.
– Выбирайте тварей слабее и сбрасывайте вниз, – заорал я ему, опуская на голову поднимающемуся ползуну свой меч. Ноль реакции, хитин на его голове просто непробиваемый. Если не попасть по глазам, пробить его моими силёнками просто невозможно. Мой ледяной гобот изогнулся и схватил поднимающегося ползуна за голову. В воздухе тут же мелькнула клешня, и гобот остался без головы.
«ЧЕРТ! – только успел подумать я, падая с парапета. Наверху рвануло, мой гобот разлетелся на тысячу бритвенно – острых осколков. Меня за парапетом не задело, но Пофиг рухнул как подкошенный. Вот же невезуха! Спустив изрешечённого мага на крышу, я влил в него элик и потащил подальше от края. В первого поднявшегося ползуна, полетела вёдерная кастрюля, с горячим борщом. Верещащая тварь, оставляя за собой облако пара, улетела вниз. Оглянувшись, я увидел, как Калян хватает разбушевавшуюся МарьИвановну, и тащит её к нам. И сразу из-за стены появляются четыре ползуна и запрыгивают на крышу. Я тащу очнувшегося Пофига дальше, и врезаюсь головой во что-то твёрдое. Оглядываюсь – это Остап, а вся крыша за ним усыпана ползунами. Некоторые из них мертвы, но большинство живы здоровы. Мы, прикрывшись щитами, встали спина к спине.