— Погоди, не отрицай! Ты знаешь, что в Питере, в Графском переулке, где он останавливался, когда приезжал в Россию, видели его призрака? Разве тебе было бы неинтересно как исследователю его увидеть?
Стеша вздохнула про себя: «Ну, вот, начался маскарад…» Она думала, что Кара умнее и масштабнее праздно любопытствующих, которые, заслышав о парапсихологии и мистике, валили в цветистую кучу Блаватскую, тамплиеров, теософию и до кучи Леньку Пантелеева с бурятскими шаманами.
— Если возникнет оказия, я конечно же не буду избегать встречи с призраком Сен-Жермена, хотя и не думаю, что это добрый знак. Для графини из «Пиковой дамы» эта встреча, как известно, вышла боком… С другой стороны, она ведь дожила до старости, что в наших краях можно считать удачей. Но к чему вообще твой вопрос?
— Не хочешь в Питер съездить? У меня там хороший знакомый…
— Чтобы, невзначай прогуливаясь по Графскому переулку, повстречать привидение? Не смеши меня! А просто так съездить — это для меня теперь роскошь. Езжайте с Глебом!
— Он занят в эти дни. А у меня будет там вечер в литературном кафе.
— И ты все это время молчала?! Вечер — это же замечательно!
— Я ведь понимаю, что тебе сейчас не до вечеров…
— Терпеть не могу, когда так говорят! Мне всегда до всего! Даже если я не в состоянии туда доползти.
Осколок досады впился в Стешино эго: Кара только что вернулась из поездок в Углич и Калязин, где показывала красоты Золотого кольца кому-то из приятелей. И вот уже собиралась в Питер! А Стефания нынче не едет никуда… Однако Кара была не только непоседливой, она, несомненно, была еще и талантливой. Стефания поначалу настороженно знакомилась с ее творениями, потому что и здесь Кара была «двое-рукой», как упомянутый великий граф-мистик, то есть писала и стихи, и прозу. Стеше была интересней проза. Литературных «двустволок» она до сей поры не жаловала, а поэтесс и вовсе сторонилась. Но Кара была интересней как раз в стихах. Ее сценическая подача была демонической и излишне театральной, но Стефания полагала, что со временем эти излишки энергии вольются в слово. Впрочем, именно эти «излишки» надо было благодарить за то, что Стеша хотя бы изредка начала выползать в свет. Она, конечно, боялась. Боялась кровотечений и обморока на людях, не оставалась на фуршеты и трусливо просила Витю, чтобы он отвез домой. Лошадиными дозами глотала лекарства. Но она начала преодолевать свои страхи. Пусть очень медленно, мучительно и болезненно. И в утренних слезах уже не бездействовала, а искала своего врача. Есть пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, депрессия, смирение. Кажется, у Стеши они перепутались в один страшный клубок и ходили по кругу. Но движение все равно лучше стоячих вод…