— Вот видите, — сказал Хэнлон. — Возьмите всех ваших друзей, и, даже если они пользуются услугами одного и того же сапожника, то вы все равно найдете множество отличий. Конечно, существуют тысячи одинаковых туфель, изготовленных на одной и той же фабрике, и все они одинаковы, как горошины в стручке, но у них очень мало шансов оказаться в одной группе людей. Также можно учесть и разницу в степени износа. Допустим, что у двоих из вас оказались одинаковые ботинки. Но вы их по-разному носите! У кого-то стерты пятки, а у кого-то носки. Такие вещи можно заметить натренированным глазом. А я свой натренировал. Я научился этому, и теперь, увидев обувь один раз, я запоминаю ее, и никогда не свяжу ее не с тем человеком. На улице, в машине, где угодно — я смотрю на обувь… Ну, вернее, так было раньше, когда я тренировался. В самом деле, это было занятно! Иногда единственным отличием было протертое или поношенное место, но оно было! И я находил его! Я, конечно, не помню их всех — это была только тренировка. Вот пример: в начале поездки в Нью-Арк я познакомился с мистером Мортимером. Причем это был первый раз, когда я присмотрелся к человеку. Ну, и к его обуви, конечно. Возможно, для всех остальных это были самые обычные ботинки, но для меня они стали маяком! Я запечатлел их в своей памяти, буквально до каждой детали. Модель не была новой, и, конечно, кто угодно мог надеть такую же пару старых ботинок. Но на них были царапины, бугорки, потертости — в общем, их можно было безошибочно узнать! Итак, я был готов. Ревностный, но легко одураченный комитет «вывел меня из строя», наложив бесполезные тампоны и завязав мне на глаза плотный платок.
Помните, как я попросил мистера Мортимера думать о спрятанном ножике и руководить мною? Но я попросил его не только об этом. Вы можете вспомнить, как я просил его идти (или обернуться) к спрятанному предмету. А когда человек смотрит на что-либо, то обычно и все его тело оборачивается в нужном направлении. Итак, я неуклюже выискивал те самые, запомнившиеся ботинки, обращая внимание на то, куда смотрят их носки. И, увидев их, я получал всю необходимую информацию. Так, колеблясь, я постепенно нащупал верную дорогу. Ну, а дальше было легко. Конечно, достигнув очередного перекрестка, я был в полном неведении о том, нужно ли куда-либо повернуть или же идти прямо. Мне нужно было обернуться к мистеру Мортимеру и посмотреть, куда указывают его носки. В таких случаях я заговаривал с ним — так выглядело естественней. Я упрашивал его более активно «руководить» мной, сосредоточить свою силу воли и тому подобный вздор. Я мог изобрести множество причин для того, чтобы обернуться. Я мог сделать вид, будто потерял «связь» с Мортимером, или притвориться, будто услышал испугавший меня шум — мало ли опасностей на дороге, или прикинуться, будто бы чувствую, что пошел не туда. По мере необходимости я бросал быстрый взгляд на ноги «проводника», ну, а остальное было лицедейством — чтобы запутать публику. Конечно, когда я спотыкался о камень или когда чуть было не упал в подвал с углем, это было лишь игрой. На самом деле я видел тротуар так же хорошо, как и все вокруг, но я стремился скрыть это. Ведь, если бы я обходил препятствия, то все поняли бы, что я могу видеть.