— Насчет платежа неглупо соображали паны, — усмехнулся сидевший прямо перед Штепанеком солдат. — А вот насчет победы наемными руками… Одно дело за свою родину биться, а другое — за деньги.
— А третье — против своей родины биться.
Это опять Божен неугомонный. И опять — молчание. И Штепанек не повернул на этот раз головы. Он продолжал:
— Ягайло по-прежнему колебался, не мобилизовал ни своих, ни наемных, пока не стало известно, что орден собрал восьмидесятипятитысячное войско — численность по тому времени огромная — и в рядах его самый цвет всего европейского рыцарства. Над Польшей и Литвой нависла смертельная угроза. Ягайло вызвал тогда Витовта на совещание, и по сговору с ним в июле 1410 года на реке Висле, близ тогдашнего города Червинска, стали сосредотачиваться польские, литовские и русские войска. Всего собралась девяносто одна хоругвь — тогда подразделения так называли: ополчение одной местности сводили под одно знамя, хоругвь, и хоругвь эта получала название или местности, откуда пришли ополченцы, или их предводителя. В хоругви было в среднем двести конных воинов и восемьсот пеших. Всего, таким образом, у Витовта и Ягайло собралось до ста тысяч человек. Из них русских было свыше сорока тысяч, — они и составляли ядро армии. Их ополчение разделялось на хоругви: Галицкую, Холмскую, три подольских, Львовскую, Перемышльскую, Киевскую, Пинскую, Полоцкую, Витебскую, Новгородскую, Новгород-Северскую, три смоленских…
Кто-то цокнул языком.
— Скажи пожалуйста! Все знакомые имена, как же…
— Тогда немцы не успели напасть врасплох, — предупредил вопрос Штепанек. — Успели приготовиться к обороне не только поляки и литовцы, но и русские дальних местностей.
— А чехи? Ян уверял, что они тоже были.
Штепанек поморщился и потер руки.
— Они были, да. Но небольшой отряд. И притом — он был наемным, этот отряд.
— Наемным? Продажные шкуры!
— Продажные?! — вспыхнул Ян: он обиделся за своего пращура. — Тогда князья торговали теми, кто у них был под властью, отдавали их внаем, да и некуда было деваться, нечем было жить бедному человеку. Поневоле продавали свою силу и кровь в наемные дружины. Там, по крайней мере, жизнь была вольная.
— Хороша воля… — пробормотал тот же голос. — А в Чехии что тогда было?
— В Чехии в то время царствовал король Вацлав IV, — ответил Штепанек. — Он был в то же время императором Германии.
— Немец, значит!
— Люксембуржец. Из Люксембурга родом.
Был очень культурный король, поддерживал Гуса[1] и гуситов.
— Поддерживал? Почему же народное восстание было?.. Одиннадцать лет народ против господ бился, пока его не задавили… О Яне Жижке и Прокопе Голом по сию пору песни поют.