— А если понадобится много машин?
— У нас рассчитано так, что любой завод имеет резерв и если надо, может быстро увеличить выпуск.
На это Джон только покачал головой. Слишком всё это отличалось от того, что было принято у него на родине. Но один вопрос всё же оставался принципиально непонятным:
— Но тогда, если вы не делаете ничего нового, или очень мало нового, то у вас прогресса не будет!
Здесь слово опять взял Аскар:
— Почему? Учёные изучают, изобретатели изобретают, дизайнеры тоже что-то новое выдумывают. Когда происходит рывок где-то, тогда массово и заменяем технику. Для этого и резервные мощности на заводах. Вот недавно у нас был мощный рывок в компьютерах, много чего заменили. Да вот например, — он махнул рукой в сторону приборной панели такси.
— Откуда ты всё это так хорошо знаешь? — не выдержал Влад.
— А у меня дядя в Госплане работает. Он меня подтягивал одно время по математике и всё на своих примерах, — с улыбкой ответил Аскар. — Знаешь какие там математики сидят? Такие мозги, что ой!
— В Госплане? В Москве? — удивился Влад. И одновременно не менее удивлённое восклицание Джона:
— Математики? А не экономисты?
— У нас, в Алмаате! — рассмеялся Аскар и ответил Джону: — Так экономист он и есть математик. Там же сплошное моделирование с оптимизацией. А как иначе рассчитаешь сколько надо выпускать машин, станков, телевизоров, какие мощности резервировать? Здесь по другому никак!
Пока мальчишки глубокомысленно рассуждали о мировых проблемах, автомобиль нёс их по московским улицам. И если бы сейчас на их месте оказался москвич, живший здесь на рубеже XX и XXI веков, он без труда узнал бы город, разве что поразился бы малому количеству людей и машин. Но это касается только центра и тех домов, что располагались по бокам главных “вылетных” магистралей, стоило же отойти в сторону, забрести туда, где стояли когда-то кварталы панельных многоэтажек, картина радикальным образом менялась. Здесь ровными или не очень рядами стояли руины разной степени сохранности. Местами их разбирали, не быстро, но и не медленно, бригады московского отделения треста “Стройдемонтаж”. Ну и на свободных участках между ними, также как и там, где Стройдемонтаж уже очистил территорию, стояло, что за океаном называют “одноэтажной Америкой”, а у нас — “частным сектором”: небольшие, порой всего в два — три домика, очень уютные и благоустроенные коттеджные посёлки.
Причина этого безобразия пряталась в многочисленных конфликтах и кризисах, прокатившихся по планете в XXI веке. Несмотря на то, что большой войны так и не случилось, великие державы очень качественно портили жизнь друг другу и всем окружающим: уничтожали ресурсную базу в локальных войнах, проводили диверсии и кибердиверсии, крушили свою и чужую экономику санкциями и диверсиями экономическими, активно вели разложенческую идеологическую работу и подбрасывали на территорию “партнёров” всяческую заразу. Когда же в середине XXI века то, что осталось от великих держав более-менее одумалось и попыталось тормознуть всю эту деятельность (получившую в советской историографии имя Второй Империалистической войны), выращенные ими (а кое-где и сами зародившиеся, ведь дураков, как известно, не жнут, не сеют, они сами вырастают) и оставшиеся без присмотра радикалы всех мастей накрыли планету короткой, но весьма интенсивной волной локальных войн, к которым с энтузиазмом присоединились и частные армии многочисленных крупных и мелких корпораций, пытавшихся урвать для себя в этой мутной воде хоть какой кусочек. Эту волну в возрождённом Советском Союзе очень метко назвали Всемирной Гражданской войной.