Меня бросает из одной крайности в другую. Сначала я почти ничего не чувствую, только тихо хныкаю от жара, от приятного щекочущего ощущения внизу живота. Потом очень четко ощущаю чужие губы и отвечаю, сосредотачиваясь именно на мужчине, на его коже, жестких волосах и запахе, знакомом, пришедшим оттуда, но почему-то не пугающим.
— И это все, — усмехается он, — на что я сегодня способен. Спать.
Спать, так спать. Вполне неплохая эмоциональная встряска перед сном.
Рана, наверное, еще болит. Не так просто залечить практически сквозное ранение. Так что я воздерживаюсь от прикосновений, но укладываюсь рядом. Сегодня не хочется думать о чем-то плохом.
— Знаешь, — тихо говорю, — кажется, один из моих учеников в меня влюбился.
— Обломится, — бурчит Нарлитар. — Моя ведьма.
— Я не твоя. Я — своя, — фыркаю.
— Ани, — вдруг серьезнеет Нарлитар. — Я не стану сейчас заставлять тебя о чем-то размышлять и что-то решать, но, прошу: подумай, прежде чем двигаться мне навстречу. Хорошо подумай, ладно? Оцени трезво собственные силы. Я не хочу снова делать тебе больно.
— Хорошо, — вздыхаю. — Конечно, я обо всем подумаю. Я просто…просто пытаюсь наслаждаться моментом.
— Я тоже. Но у тебя выходит лучше. Спокойной ночи, Ани.
— Спокойной ночи.
Посреди ночи я просыпаюсь, чтобы дать ему новую порцию зелья. Забавно. Еще пару дней назад лежала я, простуженная, а Нарлитар кормил меня колбасой и выспрашивал о прошлой жизни. Выспросить его, что ли?
— Ты есть хочешь? — спрашиваю я.
Вижу, что у него слипаются глаза, но отставать не хочу.
— Нельзя, — вздыхает мужчина. — Только пить.
— А на вопросы отвечать тебе можно? Я тоже хочу знать, что происходило, пока меня не было!
Нарлитар просыпается с видимым усилием. Я чувствую совсем легкий укол совести. Но не собираюсь сдаваться. Тем более, что ночь очаровательна. Идеально подходит для разговора по душам. Раз уж мы его начали.
Он серьезно, пожалуй, даже слишком, смотрит мне в глаза. И задает очень важный вопрос:
— А ты уверена, что хочешь этого рассказа?
— Уверена, — здесь я точно знаю, что хочу, это не поцелуи, сбивающие с толку. — Я не такая уж хрупкая, как ты думаешь. Жила как-то шесть лет, проживу еще. Да и все, что могло меня шокировать, ты уже сообщил. Между делом так.
Это я о смерти Элены.
Он пожимает плечами, что я расцениваю как приглашение к действию. Но задаю почему-то вопрос, от которого самой засмеяться хочется.
— У тебя были девушки?
Он на меня так смотрит, что даже стыдно. Наверное, ожидал вопроса интеллектуальнее…
— Сколько?
— Шесть. Или семь. Я не помню. Ани, ты задаешь странные вопросы…