Городовой медленно шёл к нам, ни разу не моргнув, а в какой-то момент начал неспешно поднимать руку, в которой был зажат табельный револьвер, прицепленный к табельному оранжевому шнуру.
– Э! – снова выкрикнул Сашка, – этот зомбак щас шмалять будет!
– Закрыть лица рукой! В укрытие! – заорал я, бросившись за трактор, как за щит, упав на одно колено и достав из-за пазухи наган.
Рядом на траву бухнулся тракторист. Он спрятался за широкое колесо, нервно глядя на меня.
– Эта чё, ваш бродь? – затараторил он, – нежить, чё ли? Я такое первый раз вижу.
Я пожал плечами. Не верил я в ходячие трупы. Ну, раньше не верил.
С другой стороны резво-резво забежали девчата, прижавшись спинами к борту телеги. Причём так резво, словно не было до этого неуклюжих походок и жалоб на неудобства. От каждого их движения телега раскачивалась, словно детская коляска.
Сашка, недолго думая, нырнул за стоящий в телеге сейф.
Я выглянул из-за своего колеса. В это же время сумасшедший городовой выстрелил. Пуля с лязгом ударила в боковину трактора. Пришлось спрятаться. А полицейский не прекращал огонь. Шаг. Выстрел. Шаг. Выстрел.
– Котёл, тварь! Котёл заденет! – прокричал тракторист, быстро вскочив на ноги и стараясь не высовываться, дотянулся рукой до сиденья и достал оттуда обрез старой охотничьей одностволки.
Когда патроны у сумасшедшего кончились, он продолжал нажимать на спусковой крючок, отчего стали слышны звонкие щелчки курка, монотонные, как тиканье часов. Хороший наган, офицерский, с самовзводом.
Я сунул руку во внутренний карман и достал зеркальце, которое таскал с собой, и высунул из-за укрытия. Было видно, что этот псих выпустил из рук упавший в траву револьвер и достал шашку. Что с ним делать, непонятно. С нежитью я никогда не встречался, но это не значило, что ее не могло существовать. После своего перемещения сначала из мира в мир, а потом из тела в тело, я был готов поверить во что угодно. Честно. При виде этого городового, обнажившего окровавленную шашку, которой он, наверное, убил и изуродовал своего коллегу, было страшновато. А что, если пули не смогут причинить ему вреда?
Тем временем городовой подошёл к трактору и стал методично бить по нему своим табельным клинком. Раздавались удары железа по железу, эхом отдающиеся от ближайших деревьев. Он бил и бил, не переставая, так что я рискнул высунуться.
Городовой не обратил на меня никакого внимания, продолжая вялыми ударами бить ни в чем не повинную боковину трактора. На нем осталось уже с десяток-другой сколов и маленьких вмятин. Иногда шашка попадала по каучуковому колесу, почти беззвучно отскакивая обратно.