Сознание плывёт…
– … да не штрейкбрехеры мы, не штрейкбрехеры! Я Олав, Олав Ларсен, а это мой дядька, Эрик Ларсен, чемпион…
– Ты эта, – виновато говорит склонившаяся надо мной бородатая рожа, крепко воняющая табаком и перегаром, – того… а? Мы не со зла, мы думали, что вы эти…
– Такси вызовите, – в поле зрения появляется залитый кровью Лесли, – нам в больницу нужно.
– Ты только того… в полицию не надо, ладно?
Остальные бастующие угрюмо отмалчиваются, не пытаясь смягчить настроение пострадавших господ.
– Проси, не проси, – читается на суровых физиономиях, – всё одно каталажкой дело закончится.
Дружелюбия или чувства вина на лицах ну ни капли! Досадно работягам, что перепутали… что вляпались. А нас не жалко, себя жальче.
За территорию доков нас вынесли на импровизированных носилках из досок.
– Дальше сами, – буркнул неприветливо старший, – не при смерти, так что доберётесь.
– Семеро, – как только бастующие ушли, сказал племянник задумчиво, – мы сегодня семерых уработали так, что им в больницу обращаться придётся.
– Уработали… – сказать хотелось много ласковых, но вспомнил себя в этом возрасте и заткнулся. Обидчивость через край, а бьющий в голову гормон не даёт нормально думать. Потом, чуть погодя, сам себя поедом съест за глупость.
Джокер, судя по выразительному взгляду, солидарен со мной. Молча переглянувшись, ковыляем потихонечку к дороге. Идти тяжело, у меня явное сотрясение, сломана рука и вообще… много всего, весёлые недели предстоят.
Прохожий, небогато одетый пожилой мужчина, ускорил было шаг… но вглядевшись близоруко в наши лица, отошёл брезгливо.
– Мы не штрейкбрехеры, – понял его Олав, – случайно… Я виноват, решил экскурсию устроить американскому дядюшке и его другу. Вот… устроил.
– Недоумок, – деловито констатировал старик, – сидите здесь, сейчас машина будет.
***
– Заявление писать не буду, – устало отвечаю полицейскому, разглядывая свою загипсованную руку, – взять с них по большому счёту нечего, разве только выпороть за отсутствие мозгов.
– Такое наказанье датскими законами не предусмотрено, – подумав (!), очень серьёзно отвечает полицейский.
– Что вы скажите об инциденте, – чуть не приплясывая, интересуется молоденький парнишка-репортёр, стажёр одной из не самых крупных газет Копенгагена. Для него это интервью – прямо-таки звёздный час, судя по плохо скрываемому восторгу.
– Сказать я могу много всего, – усмехаюсь криво, – но всё больше нецензурно. Если хотите, можете предложить читателям представить себя на моём месте.
Пожилая медсестра, крутящаяся рядом, хихикает тихонько.