Смеюсь, аж слёзы на глазах выступили.
– Конрад… вы забыли, что я и сам немного кочевник. Дания, Уругвай, Южная Америка вообще, США, снова Дания… Как организовать рекомендательные письма из другой страны, знаю прекрасно! Хотите спор? За несколько дней организую рекомендательные письма из Австралии, не используя при этом финансовых возможностей? Настоящие, вам даже подтвердят при необходимости уважаемые люди!
– Так как же вас убедить? – В голосе Кетнера веселье и я уже твёрдо уверен, что возьму нахала на работу. Вряд ли руководителем… но куда-нибудь точно пристрою. Хорошо образованный человек, повидавший мир и умеющий общаться лишним не будет.
Пожимаю плечами и откидываюсь на спинку стула.
– Хм… а давайте прогуляемся, – предлагает Конрад, вставая. Соглашаюсь охотно, и расплатившись за кофе, покидаю заведение.
Прогуливаясь по Театральном кварталу[1], слушаю претендента, весьма ярко рассказывающего о своей жизни. Несколько раз ловлю его на мелких несоответствиях, но раскрывать враньё не спешу. Понятно уже, что еврей… и понятно, что выходец из Российской Империи. Больше половины евреев проживало в Российской Империи в конце девятнадцатого века[2], чему удивляться-то?
По большому счёту это мало что значит, до Второй Мировой на территории Польши[3] и Великого Княжества Литовского[4] этот народ был представлен чрезвычайно широко. Еврейская иммиграция из тех мест выплескивается широко, выходцев из Российской Империи можно встретить в США, Германии, Южной Америке… Наверное, проще перечислить, где их встретить нельзя.
Отчаянные коммунисты, шедшие на смерть ради торжества идей, и столь же отчаянные белогвардейцы. Ростовщики, способные отобрать кусок хлебы у умирающего, и бескорыстные служители Асклепия[5].
– … мистеры, наш театр самый театральный из театров! – Преградил дорогу чёрный как гуталин негр, протягивая нам буклеты, – посетите, не проходите!
– Выпячивает деревенский акцент, – заметил Кетнер, взяв буклет, – ставлю доллар, что образование у него прекрасное для чернокожего.
– Колледж? – Негромко интересуюсь у чернокожего, протягивая доллар.
– Чавой, мистера!? – Включил тот дурака, ловко сцапав деньги. А глаза тоскливые…
– Алкорн[6], Миссури, – еле слышно на прекрасном английском. И тут же отойдя, подальше, снова заорал с чудовищным акцентом, – лучшая театра в Бродвее! Мистера и миссисы, мимо не проходите, доллар актёрам и актёркам подарите!
– Талант, – окидываю чёрного взглядом, – сам ведь тексты писал. Бредово, но… цепляет.
– Держи, – протягиваю визитку, – постоянную работу не обещаю, но подработка будет наверняка.